Казачий край

  Полы шинели задираются, шашка опущена клинком вниз, а я, догоняю своего первого противника, молодого и мордастого парня, нахлестывающего нагайкой перепуганного взрывами коня. Приподнимаюсь на стременах и, с потягом рублю его по шее. Назад не оглядываюсь, после такого удара не выживают, и выхожу на следующего врага, кряжистого рябоватого казака с глазами навыкате. Мой противник готов драться, в его руках такая же офицерская шашка, как и у меня, и в бою он не новичок. Размен ударами и кони разносят нас в стороны. Поворот. Вокруг уже кипит кровавая сеча, и не все голубовцы готовы стоять до конца как тот рябоватый казак, что снова мчит на меня. Удар! Удар! Удар! Шашки скрещиваются, а кони цепляются стременами. Каким-то хитрым верченым ударом противник ударяет по клинку и от него, мое оружие отлетает в сторону. Казак торжествует, улыбается своими щербатыми зубами, но под шинелью старенький "наган", и я успеваю выхватить его. Если бы рябой ударил сразу, то я не смог бы воспользоваться пистолетом, а так, увидев в моей руке вороненый ствол, он на долю секунды замешкался, и дал мне выстрелить.

  Второй мой противник повержен, и падает на промерзшую землю. Прячу "наган", нагибаюсь с седла к низу, подхватываю потерянную шашку и оглядываюсь. Бой близится к концу. Голубовцы еще не разбиты, но понесли серьезные потери и отступили. За ними никто не гонится и не преследует, слишком не велики числом наши силы.

  Пора возвращаться, и я криком отзываю конников, которых вел в атаку, назад. В этот момент ко мне подъезжает пожилой казак с шикарнейшими большими усами, одетый в черный офицерский полушубок без знаков различия и высокую лохматую папаху. Это командир того отряда, который первым атаковал красных казаков, и я уже догадываюсь, кто передо мной, ведь таких усов в нашей армии немного.

  - Подъесаул Черноморец, - представляюсь я, - послан командующим обороной Новочеркасска, сопроводить артиллерию на Кривянское направление.

  - Генерал-майор Мамантов, - отвечает пожилой, - узнал о том, что город будут оборонять и вернулся. Со мной восемьдесят конных казаков, а на подходе еще триста спешенных и пять пулеметов. Это, правда, что Чернецов жив и теперь обороной города командует?

  - Да, так и есть.

  - Очень хорошо, а то добровольцам подчиняться, никакого интереса нет. Куда бредут, не знают, а планов как у Наполеона.

  - А что походный атаман Попов, он вернется?

  - Нет, Попов вместе с войсковой казной и тремя сотнями казаков в Сальские степи пошел, ждать благоприятного момента для возвращения.

  - Жаль...

  - Угу, - только и ответил генерал.

  Под охраной десятка казаков из отряда Мамантова мы вернулись в город. Константин Константинович оглядел улицу, вдоль которой прохаживалось два патруля. Затем посмотрел на здание штаба походного атамана, на училище, и там, и там стояли караулы с ручными пулеметами, удовлетворенно кивнул сам себе головой и, направляясь к Чернецову, пробурчал:

  - Только утром здесь был, а как все изменилось. Вот что значит, дело в руках настоящего героя, а то, не отстоим, не отстоим. Тоже мне великие военные стратеги...

Глава 10 Новочеркасск. Февраль 1918 года.

  Первоначальный план Чернецова на оборону города был рассчитан на то, чтобы продержаться три-четыре дня, эвакуировать из Новочеркасска в левобережные станицы всех людей, которые могли быть подвергнуты репрессиям, и отходить вслед за Поповым в сторону Сальских степей. Однако в связи с его чудесным воскресением и прибытием в столицу, в казачьей среде наблюдался такой патриотический подъем, что становилось понятно - Новочеркасск можно удержать не три дня, а как минимум пару недель.

  На военном оборонительном совете, состоявшемся в ночь с 12-го на 13-е февраля, в присутствии войскового атамана Назарова, начальника обороны города Чернецова, начальника его штаба Полякова, начальника восточного участка Мамантова, северного участка Слюсарева и западного участка Биркина, было решено следующее. Город будет обороняться до последнего бойца и все измышления, о его сдаче противнику, будут расцениваться как предательство и караться по законам военного времени. Как следствие такого решения, необходимо было не просто оборонять город силами партизанских сводных боевых групп, но и контролировать его, причем не частично, как это было ранее, а полностью. Значит, надо было издать и претворить в жизнь несколько приказов.

  Первым, появился приказ о всеобщей мобилизации всего боеспособного мужского населения. Хотят того люди или нет, а с 13-го числа каждый мужчина должен был в течении сорока восьми часов явиться в здание Областного правления и зарегистрироваться. После чего получить назначение на работы или встать в строй полков, которые намечалось разворачивать на базе дружин и отрядов. Не явившиеся на сборные пункты, рассматривались как уклонисты от военной службы и дезертиры, со всеми вытекающими из этого последствиями.