Казачество в Великой Смуте<br />От Гришки Отрепьева до Михаила Романова

Александр Широкорад КАЗАЧЕСТВО В ВЕЛИКОЙ СМУТЕ От Гришки Отрепьева до Михаила Романова

Глава 1. Происхождение вольного казачества

У нас о казаках не только обыватели, но и люди с высшим образованием знают слишком много и одновременно слишком мало. В первую очередь это объясняется заидеологизированностью истории казачества. Дореволюционные историки делали основной упор на образцовое служение казаков царю-батюшке, а все противоречившее этой идеологической схеме выбрасывали. Когда же сделать это было невозможно, они писали о затмениях разума простых казаков, сбитых с пути истинного чудовищными злодеями или колдунами типа Стеньки Разина и Емельки Пугачева.

Советские же историки, наоборот, главный упор делали на активное участие казачества в классовой борьбе, выпячивая фигуры вождей «крестьянских войн» — Болотникова, Разина, Булавина и Пугачева. Ко всему этому, большую эмоциональную, но не всегда верную составляющую в наши знания о казачестве внесли поэты и писатели — от Гоголя и Шевченко до Степана Злобина и Василия Шукшина, а также художники — вспомним Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» или Сурикова «Степан Разин».

Поэтому, прежде чем говорить об участии казаков в Смуте, надо выяснить, кто они такие и откуда взялись. Ключевые слова в теме «казачество» — казак и атаман. Причем первое — тюркского происхождения, а второе — немецкого, от слова гауптман (начальник). С переводом с тюркского слова «казак» (гузак, козак) дело обстоит иначе. Одни считают, что это — легковооруженный воин, другие — «бродяга», а третьи — «киргиз». И действительно, до 1917 г. многие киргизские племена называли себя казаками.

К началу XVII века уже существовало три основные группы казаков — запорожские, донские и волжские. Происхождение всех казаков у царских и советских историков описывается единообразно — это крестьяне, бежавшие от гнета помещиков. Увы, на самом деле все не так просто, и каждая ветвь казачества образовалась по-своему.

Начнем с запорожцев. Все дореволюционные и советские авторы утверждают, что запорожцы — потомки крестьян, бежавших от гнета польских помещиков. Так, один из самых авторитетных историков запорожского казачества Д.И. Яворницкий цитирует летопись: «Поляки, приняв в свою землю Киев и малороссийские страны в 1340 году, спустя некоторое время всех живущих в ней людей обратили в рабство; но те из этих людей, которые издревле считали себя воинами, которые научились владеть мечом и не признавали над собой рабского ига, те, не вынеся гнета и порабощения, стали самовольно селиться около реки Днепра, ниже порогов, в пустых местах и диких полях, питаясь рыбными и звериными ловлями и морским разбоем на бусурман»[1].

Первые упоминания о запорожских казаках относятся к концу XV — началу XVI веков. Между тем Киевское княжество было передано полякам только Люблинской унией в 1569 г., а до этого никаких ляхов в среднем течении Днепра не было, как не было там и крепостного права. Так что теорию возникновения запорожских казаков из беглых крестьян придется оставить как не соответствующую реалиям того времени. Я же берусь утверждать, что запорожское казачество составляли… местные жители.

Сразу же оговорюсь, что документальных свидетельств этого нет, но, с другой стороны, нет никаких свидетельств, опровергающих мое утверждение.

Начнем по порядку. Вспомним о таинственных бродниках, трижды упомянутых в русских летописях. Первое упоминание о бродниках относится к 1147 году, когда они в очередной княжеской усобице вместе с половцами пришли на помощь Святославу Ольговичу.

По мнению академика В.В. Мавродина: «Бродники — это тюрки-кочевники. За это говорит, во-первых, то, что они христиане (воевода их целует крест во время осады их лагеря у Калки татарами), а во-вторых, имя их воеводы — Плоскиня, звучащее по-русски». Далее Мавродин пишет: «Бродники были смешанным населением степей Причерноморья, занимавшим едва ли не весь огромный край от Приазовья и Тмутаракани до Побужья, где подобного рода люд носил уже иное название — берладников, выгонцев и. др. Бродников было не так уж мало, ибо иначе нечем объяснить известность бродников в соседних землях и, в частности, в Венгрии, отразившуюся в документах»[2].

Бродники в своих землях не признавали власти ни князей Рюриковичей, ни половецких ханов.

После Батыева нашествия на Киев в 1240 г. и до конца XIV века история Киевской земли — сплошная черная дыра. Историк М.С. Грушевский писал: «Остается сказать еще об одном обстоятельстве — об отсутствии сведений о Киевской земле за вторую половину XIII в. и почти весь XIV в.»[3].

Данных о существовании местного летописания у нас нет, а ни князей, ни летописцев Владимиро-Суздальской Руси Киев абсолютно не интересовал.