Каторжанин (СИ)

— Но легкие, иха мать… — прохрипел Серьга, высмаркивая кровь из расквашенного носа. — Ишь, курвы, иха мать…

Я провел взглядом по покрытому трупами тюремному двору и еще раз зло чертыхнулся.

— Подпоручик, немедля организуйте зачистку Тымово и выставьте посты на дорогах к Рыковскому и Дербинскому. Затем отправьте гонца к нашим, пусть выдвигаются в поселок. И о раненых позаботьтесь. А сейчас выделите несколько бойцов в мое распоряжение. Борис Львович, прошу за мной.

И направился к бараку, в котором были расположены карцера.

Заскрежетал засов на первой камере. Пронзительно скрипнула железная дверь. В лицо словно молотом ударил дико спертый воздух.

— Господи… — в темноте кто-то счастливо ахнул. — Наши…

— Наши, наши, слава тебе Господи!!! — подхватил нестройный хор разных голосов.

— Фонарь… — рявкнул я и разглядев, что в одиночку японцы засунули по меньшей мере десять человек, в бешенстве выругался.

— Не богохульствуй, сын мой… — с кряхтеньем вставая с пола, строго прикрикнул щуплый человечек в драной поповской рясе.

— Етить, иху мать… — Серьга удивленно развел руками. — А тебя, отче, за что запроторили?

— Дык, батюшка Валериан добровольно… — немедля доложили из камеры. — Грит, со всеми своими разом на Голгофу пойду…

— Замолкни! — священник погрозил сухим кулачком разговорчивому заключенному, а потом, безошибочно опознав во мне главного, строго, почти приказным томом попросил. — Распорядись, сын мой, водицы людям поднести, да еды какой-нить…

Камера разом взорвалась жалобными выкриками.

— Водички…

— Хоть губы смочить, потрескались ить…

— Хлебца бы…

— Мочи уже нет…

— Вона, Ванька уже отошел…

— И Захарка…

Стерлигов в первый раз за наше знакомство выругался матом.

— Твою же мать, это неслыханно. Вешать изуверов пачками! На кол, тварей…

— На кол, это очень хорошая мысль, Борис Львович, я обдумаю это момент, — серьезно пообещал я капитану, а потом приказал Серьге. — Начинай выводить всех во двор. Воды вдоволь, но кормить пока даже не думай. И держи их скопом, не давай разбредаться. Открывай следующую…

Переходя от камеры к камере, я только сильней стискивал зубы, ругательства уже давно закончились. Женщины, дети, старики… Японцы хладнокровно заморили местных голодом и жаждой, счет мертвым уже шел на десятки. Половина из них подверглась страшным пыткам и издевательствам. По словам оставшихся в живых, около трети жителей Тымово вообще перекололи штыками в тайге. Каторжников, вернувшихся в тюрьму, уничтожили вместе с гражданскими, каким-то чудом уцелело всего несколько человек. А чуть позже, за бараками нашли слегка присыпанную землей братскую могилу, где лежали обезглавленные ополченцы их семьи. Суки… за убитых детей, вы позавидуете мертвым. Это я вам обещаю, граф божьей милостью… Твою мать, опять оборвало на половине воспоминания. Да и хрен с ним, слово штабс-ротмистра Любича тоже тверже камня.

В одном из бараков обнаружилось с десяток солдат, столько же казаков и, вовсе уж неожиданно для меня, трое матросов с крейсера «Новик» во главе с мичманом Максаковым. Но к этим пленным, японцы отнеслись более-менее гуманно, во всяком случае голодом не морили.

— Как вы попали в плен, мичман? — поинтересовался я у моряка.

— Мы сняли несколько орудий с крейсера Новик, — нервно морщась, сообщил мичман. — Установили их на берегу. Вели огонь по японцам до тех пор, пока закончились снаряды, затем команда отступила, а я отправился с докладом в Корсаков. Там меня и взяли в плен.

— Японцы? Они уже были там?

— Нет… — мичман неожиданно покраснел. — Не японцы. А окружной начальник барон Зальца. Он как раз и передал меня японцам. Те зачем-то возили меня по Сахалину, уговаривали написать обращение к русским морякам, обещали большие деньги, кормили, даже женщин… — Максаков запнулся, — подсовывали. Да наших сволочей… ну, предателей, уговаривать подсылали. А когда наотрез отказался… пообещали расстрелять. Но не успели.

— Зальца? — фамилия показалась мне знакомой.

— Барон Зальца… — напомнил Стерлигов. — Он уже у нас в плену. Вместе с остальными предателями.

— У вас? — кулаки моряка сжались.

— У вас появилась возможность поквитаться со своим обидчиком, Александр Николаевич, — я ободряюще улыбнулся мичману. — Ваша воинская специальность?

— Артиллерист.

— Ну что же, пока принимайте под командование обе трофейные пушки.

На лице Максакова проявилась растерянность.

— А в Россию вернуться? Я же моряк…

— Пока не получится, — мягко оборвал я его. — Дальше посмотрим. Не переживайте, ваш боевой путь на суше будет отражен пред вышестоящим начальством должным образом. Впрочем, можете попробовать переправиться в Россию самостоятельно, я не возражаю.

— Нет! Я с вами! — быстро заявил мичман.

Стерлигов ухмыльнулся в густые усы, но вовремя прикрылся кулаком.

— Вот и отлично, — я ободряюще хлопнул Максакова по плечу. — Сейчас вас обеспечат оружием и всем необходимым, после чего можете приступать к службе, а рассчеты наберете и обучите сами.