Каторжанин (СИ)

— Ну что же, штабс-капитан, пора поработать… — я отложил Арисаку и взялся за маузер, передернул затвор, перекинул пистолет на ремне через плечо, потом вытащил из-за пояса томагавк.

Как только ладонь взялась за обтянутую кожей рукоять, нахлынула горячая волна.

По телу пробежал электрический разряд, в висках застучала кровь, а сердце забухало в предвкушении…

В предвкушении крови.

Разом слетел налет цивилизованности, осталась только дикое и яростное желание убивать.

И это состояние мне очень понравилось, я словно стал самим собой. Не штабс-капитаном Любичем Александром Христиановичем, а кем-то гораздо более древним, свирепым и жестоким существом. Для которого единственная цель в жизни — это убивать своих врагов и властвовать.

— Кровь господня!.. — свирепый рык вырвался из груди сам по себе, я быстро спустился по каменистой осыпи и побежал по широкой дуге, заходя японцам в тыл.

Наконец, в зарослях лимонника показались обтянутые полинявшими гимнастерками спины. Двое солдат, почти не целясь, на ходу посылали пулю за пулей куда-то вперед себя.

Я взял правее, замедлился, а потом, разом с очередными выстрелами, рывком метнулся вперед.

Резкий мах!

Клинок томагавка с влажным хрустом перечеркивает бритый затылок.

Второй солдат начал разворачиваться, но я на ходу сбил его плечом на землю и скупым расчетливым ударом всадил топор в голову. Череп лопнул как яйцо, японец дернулся всем телом и забился в мелких частых конвульсиях.

Я сразу же откатился в сторону, выждал мгновение, вскочил и понесся на звуки стрельбы.

Продрался сквозь кусты, выскочил на полянку и тут же, чуть ли не в лицо, навстречу бабахнули выстрелы.

Каким-то чудом успел нырнуть за ствол кривой лиственницы, сразу же выскочил из-за нее, и в прыжке рубанул по лицу солдата, лихорадочно пытающегося вставить обойму в магазин свой винтовки.

Резкая смена направления, еще раз, рывок, томагавк сбивает винтовку с прицела и обратным движением, с хрустом впивается в ключицу втором японцу.

Рядом с виском противно взвизгнула пуля.

— М-мать… — я рыбкой нырнул в траву, бросил топор болтаться на петле, перехлестывающей кисть, подхватил маузер, на корточках рванул за замшелый валун, на мгновение выглянул и влепил пулю в грудь неожиданно высокому, как для японца, сутулому солдату, ожесточенно дергающему ручку затвора.

Из кустов высунулся еще один японец, но только я перевел на него прицел, как в стороне треснул выстрел, и он опять завалился в заросли.

Больше никто не стрелял. Наступила мертвая тишина. Я растерянно повертел головой по сторонам.

— Да что за нахрен… — попытался в уме подсчитать количество убитых, но тут, в паре десятков метров от меня, из-за обломка скалы показалась башка Тайто.

— Все, она закончилась… — айн радостно ощерился. — Всех убили. Они сюда ходить, мы стрелить…

Но тут, с его последним словом, из-за дерева выступил еще один японец и вскинул винтовку. Тайто его не видел и продолжал ухмыляться.

Я не успел ничего осознать, все получилось само по себе.

Томагавк со свистом вспорол воздух, пролетел мимо уха айна и, с глухим, чавкающим стуком, врезался лезвием в лоб солдата, сбив его на землю.

— Э-э-э, моя считать, вроде все умер… — Тайто недоуменно оглянулся на труп, а потом растерянно посмотрел на свои пальцы.

— Сюда иди… — я дождался пока айн подойдет, а потом отвесил ему увесистую оплеуху.

Удар вышел на славу, бородач кулем покатился на землю.

— Встал, мать твою! Живо собирать остальных. Прочешите лес, японцев стащите в кучу. Оружие и патроны собрать. Выстави караульных. Караульные, сучий потрох, это такие люди, которые смотрят, чтобы не подобрались враги. Ты — хреновый караульный. Найди лучше. Выполнять…

А сам обессилено сел, буквально упал и привалился спиной к валуну. Резкая остановка боя принесла дикое разочарование и сильную слабость. Голову пронзила свирепая боль, все вокруг заволок кровавый туман.

Пока приходил в себя, айны уже собрали трупы японцев, их винтовки и ранцы в кучку. Пара солдат еще стонали, офицер тоже оставался живым.

Сами бойцы сидели кружком, оживленно переговаривались, хихикали и передавали что-то из рук в руки.

— Три… восемь… двадцать… и еще два… все… — я вслух пересчитал тела, потом оперся локтем об камень и попробовал подняться. Ноги дрожали, рана наливалась тупой дергающейся болью. Каждое движение давалось с трудом. Встать удалось только диким усилием воли.

Постоял немного, а потом подошел к туземцам.

— Что тут у вас?

Как очень скоро выяснилось, айны разглядывали порнографические карточки.

— Красивая бабы… — сочувственно качая головой, прокомментировал Тайто. — Но совсем дурной, наверное, змея заполз в ухо и забрал весь ум. Как можно давать себя на бумагу рисовать?

Я сочувствие не разделил и коротко приказал.

— Становись…

Личный состав быстро выстроился в неровную шеренгу. Тайто бодрыми выкриками подровнял сотоварищей и тоже занял свое место, браво выставив косматую бородищу вперед и преданно уставился на меня.

«Начинаешь понимать службу, солдат…» — довольно ухмыльнулся я и медленно обвел взглядом строй.

— Раненые есть?