Каторга

Тот стоял, переминаясь на месте, смотрел на меня, на доктора... и сделал какое-то движение головой.

Хрусцель взял "в полплети".

Словно один какой-то огромный человек вздохнул в сенях и на дворе.

По телу Бардунова пробегали судороги.

Бог знает, какого удара ждал этот человек, и задрожал весь мелкой дрожью, когда посыпались сравнительно слабые удары.

- Ваше высокоблагородие, ваше высокоблагородие, за что же наказывают? Нешто возможно! - послышался его голос, но словно не его, какой-то странный. - Нешто возможно?!

На дворе в толпе раздались смешки.

- Шута строит! Привык! - пробормотал помощник смотрителя.

Бардунов поднялся, захватил в руки штаны и, не натянув их, бросился в толпу арестантов.

Видя, что наказание на этот раз не будет страшным, его товарищ, Гусятников, короткий и мрачный мужик, лег спокойно, без звука вздрагивал при каждом ударе и, сходя с "кобылы", даже проворчал:

- Только продержали день зря. Волы не кормлены!

- Так уж, пожалел мерзавцев! - умилялся своей гуманностью помощник смотрителя.

Хрусцель ловко и проворно убирал розги и "кобылу".

- Ты чего же не одеваешься?

Васютин стоял у притолоки дверей канцелярии, как столб, с голыми ногами. Штаны с него свалились.

Он икал. Крупные слезы катились по щекам.

Было страшно и стыдно смотреть на этого парнишку.

Он - из военной службы, сделал какое-то преступление, бежал и, боясь наказания, "скрыл свое родословие", сказался бродягой Иваном Васютиным, не помнящим родства.

- Как же тебя к розгам приговорили?

Бродяг обыкновенно приговаривают к 1 1/2 годам "принудительных работ" и затем - на поселение. Розги им прибавляют, если они почему-либо "путают", не называют себя просто "бродягой непомнящим", а именуются ложным именем: крестьянин, мол, такой-то деревни, - а пошлют туда, окажется, что нет. Опытный бродяга делает это в надежде удрать во время пересылки. Но зачем этому?

- Ты что же, чужим именем назвался?

- Так точно.

- Зачем? Бежать с дороги хотел?

- Нет.

- Тогда зачем же?

- В тюрьме знающий человек нашелся, сказал, что так сделать нужно. Я и сделал.

- Ты в первый раз этому-то подвергался?

- В первый.

И по щекам его еще сильнее текли слезы. И заикал он сильнее.

А у ворот тюрьмы, когда я выходил, сидел теперь уж совсем оправившийся Бардунов и бахвалился:

- Мне, братцы мои, что на "кобылу" ложиться, что к жене под бок, все единственно. Потому, вот как я к ней привык.

Нравы каторги

"Каторга", это - официальное название. Неофициально каторга зовет себя добродушно-ироническим именем "кобылка".

- Ну, как поживаете, братцы?

- Ничего себе, ваше высокоблагородие, наша кобылка живет.

- Это что, тоже рабочий? - спрашиваете вы про кого-нибудь.

- Наш же, кобылка.

Название, происходящее от слова "кобылка", - скамья, на которой дерут арестантов.

Каторжане, как известно, доставляются на Сахалин двумя путями: или "сплавляются" морем, через Одессу, или идут Сибирью, через Кару.

Соответственно этому, каторжники делятся на "кругоболотинцев" или "галетников", и "каринцев" или "терпигорцев".

Название "галетник" - название даже слегка презрительное.

- Что они там видели? Плыли да ели галеты. Только и всего!

Тогда как "каринцы" пользуются и некоторым почетом и уважением каторги.

Странствуя по сибирским этапам, они натерпелись горя, почему и зовутся "терпигорцами".

В сибирских "централах" (центральных тюрьмах) и на Каре они прошли высший курс каторги, побывали, так сказать, в академии каторги. Знают все порядки, обычаи, законы. Сибирский каторжник вообще в почете у сахалинцев: в Сибири каторга крепче держится друг друга, там есть свои выработанные законы, твердые и ненарушимые, там есть товарищество, чего вовсе нет на Сахалине*.

_______________

* Уже уехав с Сахалина, во Владивостоке я прочел в газетах, что прежнее пешее путешествие по этапам заменяется перевозкой по железной дороге. Прочел и от души порадовался за злосчастных "терпигорцев". Сколько народа скажет спасибо за это облегчение тяжкого пути. Сколько лишних, ненужных страданий упразднено, сколько ужасов, творившихся на этих "этапах", отойдет в область преданий. Сколько народу будет буквально спасено. Из моих дальнейших очерков вы увидите, что такое были эти этапы, и какую роковую роль они играли в жизни многих каторжан.

Скоро, однако, это различие сглаживается. "Кругоболотинец" быстро входит в курс, осваивается с нравами и обычаями каторги, становится "почище" всякого "каринца", - и тогда слова "каринец", "галетник" раздаются только во время перебранки:

- Молчи ты! С кем говоришь-то, мараказия! Я, по крайности, настоящий каринец. А ты кто? Тфу! Одно слово, галетник!

Каторга делится на четыре касты:

1) Иванов,

2) Храпов,

3) Игроков,

и 4) Несчастную "шапанку".

Это - аристократия и демократия каторги, ее правящие классы и подчиненная масса, патриции, плебеи и рабы.

Иваны

"Иваны", это - зло, это - язва, это - бичь нашей каторги, ее деспоты, ее тираны.

"Иван" родился под розгами, плетью крещен, возведен в звание "Ивана" рукой палача.