Католичество

все ея члены могут — каждый своим внутренним ми стическим опытом — убедиться в истинности откровенных догм. А между тем признание этих догм необходимо, и оне должны существовать для того, чтобы могла существовать церковь.

По старому католическому учению, торжественно провозглашенному и на Тридентском соборе, сверхестественно откровенная Истина „содержится в Писании и в незаписанных преданиях, которыя, воспри нятыя апостолами из уст самого Христа или как бы из рук в руки переданныя самими апостолами под диктовку Духа Святого, дошли до нас". Так мы приходим к двум источникам и сокровищницам ка толической истины: к Писанию, состав или канон ко тораго окончательно определен тем же Тридентским собором, и к Преданию. Совершенно очевидно, что одного Писания для установления католической истины мало. Признающий источником христианской веры Писание, тем самым признает уже и Предание, так как истинность Писания, богодухновенность его самим им установлена быть не может. Ведь Писа ние, как совокупность откровенных истин, в са мом себе достоверности своей не несет. И в этом смысле протестант настолько же ставит Предание выше Писания, насколько и католик; он только произ вольно ограничивает пределы действия Предания. Для католика же Предание определяет и состав и текст Св. Писания? Этим отметается вопрос о происхожде нии канона Священных книг: каково бы ни было происхождение их — Предание признает их богодухновенными, и выводы ученой критики могут повести к соблазну и смутить маловера, но не поколеблют содержания и текста католическаго учения. Нет ничего страннаго и неожиданнаго, что Тридентский собор при знал каноническими Новый и Ветхий Заветы в ла

тинском переводе, „ип veteri vulgata latina editione". — Таково было предание католической церкви, и укрепление этого предания авторитетом собора лишь устранило возможность соблазна верующих выводами ученых изследователей библейскаго текста.

Предание не только свидетельствует об истинности Писания. Оно столь же необходимо для понимания и толкования последняго, особенно в виду искони установившихся в церкви своеобразных приемов этого понимания и толкования. Если отсутствие Писания поставило бы церковь перед невозможностью разобраться в хаосе противоречивых истинных и ложных откровений и вернуло бы ее ко временам со здания канона Священных книг, к эпохе борьбы с гнозисом и мучительнаго самоопределения, то отсут ствие Предания разверзло бы пропасть подобнаго же столкновения множества толкований, в борьбе кото рых могла бы потеряться необходимая единая истина.

Мы видим, как явное или молчаливое отрицание Пре дания приводит к попыткам свести раннее христиан ство к моральной религии галилейских рыбарей, к отрицанию всего философскаго содержания религии, к превращениюея путем отрицания божественности Христа, т. е. основной догмы, в какое то, только по недоразумению именуемое христианством, моральное учение.

Отказ от Предания с необходимостью ведет к замене его человеческим разумом; человеческий ра зум — к отрицанию остатков Предания и к отказу от Писания, а отказ от Писания — к хаосу рационалистических и мистических положений и к отказу от разума.

В католической церкви, в отличие от правосла вия, Предание не закреплено. Напротив, оно течет и живо до сих пор. Благодаря этому, с одной сто роны, открыта широкая возможность дальнейшаго раз

вития католическаго учения по пути все большаго рас крытия Предания, а, с другой — предотвращена возмож ность резкаго разрыва с прошлым, сохраняющим себя в настоящем. Разумеется, правы протестантские ученые, указывающие на вытекающую отсюда для ка толичества трудность отказываться от своего про шлаго. Но такой упрек действителен лишь в том случае, если предание католической церкви включает в себя и заблуждения, если вообще нужно отказы ваться от прошлаго, что как раз и отвергается католичеством. Предание столь же священно и истинно, сколь истинно и священно Писание. И если богодухновенность Писания утверждается Преданием, то само Предание достоверно потому, что непосредственно возводится к апостолам, живет и развивается как апостольское.

Итак, единство знания должно выражаться в определенных положениях, обоснованных Писанием и Преданием. Очевидно, что в условиях земной жизни, при невозможности путем разума убедиться в истинности Предания необходимо какое то удостоверение того, что это Предание действительно священно. Мы знаем, что священность его обезпечена преемственностью от апостолов и, следовательно, в конечном итоге, от самого Божества. Разумеется, хранительницей Предания могла бы быть вся совокупность верующих. Но тео ретически это трудно потому, что земная церковь со стоит не только из истинных сынов Божиих, а практически подобная гарантия истинности предания об щим согласием необходимо должна привести к хаосу мнений и к отсутствию единства в знании. Так или иначе должен существовать орган, хранящий Преда ние, а, так как оно почерпает свою достоверность из факта восхождения к апостолам, этот орган должен быть преемственно связанным с апостолами.