Кати в Париже

Он не поверил своим ушам, когда я рассказала ему обо всем. Он наотрез отказывался верить в правдивость моих слов и предупредил, чтобы я не питала светло-голубых надежд, пока не будет подписан контракт.

Но через неделю контракт был подписан и прибит над моей кроватью, так чтобы я могла его видеть, как только просыпаюсь, а маму Леннарта уже переубедили и уверили в том, что ранние браки — благословение Божье, приносящее великую пользу обществу и его отдельным членам. Короче говоря, жизнь нам улыбалась!

А теперь еще и Париж! Леннарт хотел, чтобы мы поженились в Париже. Естественно, средств на это у нас не было, это было безумием… Но как хорошо, что Леннарту этого хотелось! Да и кто я такая, чтобы восставать против своего мужа и господина? Хороша была бы я, если бы начала наше супружество, помешав невиннейшим и безобиднейшим маленьким выдумкам Леннарта!

Пока легкие майские сумерки сгущались за нашим окном, мы строили планы. Пили чай, болтали и планировали. Да, мы поженимся в Париже, это точно решено!

— Такая свадьба — память на всю жизнь, — уверяла Ева.

— Да, в особенности с ребенком в черном полотняном одеянии, — согласился Леннарт.

В тот вечер я совершенно не могла заснуть. Лежала, глядя в потолок, а в ушах звучали слова Леннарта: «Я знаю небольшой дешевый отель на левом берегу, там можно поселиться».

Я никогда не была в Париже!

II

Строить планы, упаковывать вещи, ехать — до чего же весело! Разумеется, все, кроме того, чтобы упаковывать вещи. Как там написано в книге «Трое в лодке»[10]: «После того как Джорджа повесят, Гаррис станет худшим упаковщиком вещей во всем мире». Это великолепно подходит и к Леннарту, и ко мне… Когда Леннарта повесят, не найдется ни единого человека, который бы единственно с помощью коробочки талька произвел большее опустошение в чемодане, чем я. Совсем другое дело Ева. Она создана, чтобы упаковывать вещи! Складывает все так аккуратно, для всего находит место и, когда чемодан или сумка упакованы, не стоит, держа в руках груду обуви, которой следовало бы лежать в самом низу.

Мы с Леннартом собирались прокатиться до Парижа в его двухместном старом «фиате». Ева должна была, рея крылами, примчаться следом за нами парижским ночным поездом. И поскольку она отправлялась в путь на четыре дня позже нас, ее упаковка не совпала, к сожалению, с моей. Мне пришлось складывать вещи как придется: жестокосердая Ева сидела рядом и только смотрела, что я делаю.

— Нет времени, — сказала она, когда я осторожно предложила ей помочь мне. — У меня абсолютно нет времени, — заверила она. — Надо учить французский! Уже дома в Омоле учителя французского языка жутко расстраивало, когда я вместо одного выражения употребляла другое, и боюсь даже подумать, что будет, когда я приеду в Париж.

Тут как раз в дверь позвонили. Это был Леннарт, приехавший посмотреть на мои успехи. Сам он уже все упаковал, утверждал он. Тогда я еще не знала, что, как скверный упаковщик, он значительно превзошел меня, и радостно увлекла его за собой к наполовину уложенному чемодану, стоявшему на полу посреди комнаты.

— Можешь помочь мне, — разрешила я.

— Спасибо! — поблагодарил он. — Привет! — сказал он Еве.

Потом вывалил все содержимое чемодана на пол. Я избрала неверный метод, уверил он меня и начал упаковывать вещи по своему методу. Я не увидела никакой разницы в наших методах, кроме того, что он еще обильнее посыпал вокруг себя тальком. Он уложил вещи так же по-дурацки, как и я, и чемодан нельзя было как следует закрыть.

— Выбрось всю коробку, — сказала я. — Париж битком набит пудрой. Подумать только, завтра мы поедем в Париж!

И мы погрузились в мечты. Сидя возле чемодана, мы, болтая, время от времени рассеянно укладывали в него то одну, то другую вещь.

— О, как чудесно будет увидеть Сену, — сказала я. — Я коллекционирую реки.

— Сена тебе понравится, — пообещал Леннарт.

— Но нам нужно жить в дешевом отеле, помни это, Леннарт. Есть нам вообще не надо. Сыр, хлеб и красное вино — ca suffit[11], как говорят французы, правда, Ева?

— Об этом я ничего не знаю, — ответила Ева. — Я еще не продвинулась далее «Письменных упражнений для начинающих изучать французский язык», — объяснила она, указывая на книгу, лежащую у нее на коленях.

— Наш отель находится в Quartier Latin[12], — сообщил Леннарт, — и уверяю тебя: это самая очаровательная часть Парижа.

— Я должна поведать вам нечто очень неприятное, — заметила Ева, сидевшая поодаль на кушетке. — «Горе и неожиданности сделали племянницу капрала еще более сумасшедшей»!

Леннарт вопросительно взглянул на Еву.

— Что еще за капрал? — спросил он. — Я знаком с ним?

— Не думаю. «Капрал» — это лишь пример из моих «Письменных упражнений для начинающих», — ответила Ева. — Вообще-то очень печальный пример.

Леннарт не стал слушать дальше. Взяв мои мокасины, он молча осторожно сунул их под белую блузку, которой, похоже, это не понравилось.

— У нас в машине есть спиртовка, — сказал он, — так что мы можем варить яйца и кофе, съехав с обочины. Это дешевле, чем ходить в дорогие рестораны.