Катешизис

— Давай, - он взял плод и хрустнул зубами по сочной мякоти, брызги разлетелись в стороны. Он закрыл глаза. – Вкусное, очень вкусное. Раньше такого не пробовал.

Ева решила, что человек чувствует её неловкость и хочет ободрить. Он открыл глаза, улыбался и смотрел на неё, словно впервые увидел.

— Что ты так на меня пялишься, - ещё больше смутилась она.

— Помнишь, я говорил тебе о пустоте? – Спросил человек.

Ева удивилась:

— О какой пустоте?

— Не говорил?.. Хм… Странно, значит не тебе. – Человек рассматривал её фигуру. Красивые бёдра, лоно, высокая грудь. – Можно, я прикоснусь к тебе. – Его глаза были стеклянными.

— С тобой всё хорошо? – тревожно улыбнулась человек-она. – Ты меня пугаешь.

— Не бойся,, - улыбался в ответ человек-он, - просто ты заполнила мою пустоту. Человек подошёл к Еве и прикоснулся к её руке. Погладил бархатную кожу предплечья, на секунду остановился, охватив локоток подушечками пальцев, затем, осторожно провел по плечу. Коснулся шеи, щеки, подошёл ещё ближе и медленно губами коснулся её губ.

— Вкусно, - прошептала она.

— Ты – это я, прошептал он.

МУЖЧИНА и ЖЕНЩИНА лежали рядом под яблоней и тяжело дышали.

— В общем, как-то так! – сказал он.

— Ну, не знаю! - сказала она.

***

Грёбаная объективная реальность вернула воспоминания о событиях прошедшей ночи.

— Ты проснулся? – Спросил щенок из чёрной дыры бессознательного.

Я ничего не ответил. Я услышал шёпот Ленки в другой комнате.

— Тихо, не шуми, - говорила она сыну, - папа сегодня всю ночь не спал.

— А почему он не спал? – Звенел наивный детский голос.

— Работал, - ответил шёпот.

— Всю ночь? – Звенел голос.

— Всю ночь, - отвечал шёпот.

— Неужели и мне так придётся, когда ни будь? - не унимался звенеть сын.

— Когда ни будь, - ответила его мать, - главное, что не сейчас.

— Да, хорошо, - не спорил сын. - Я пойду гулять во двор, - доносилось из другой комнаты.

— Иди, через час придёшь, покажешься.

Что-то неприятно переворачивалось над диафрагмой.

— Стыдно? – спросил щенок.

— Хм, не знаю, - видимо, вслух ответил я.

Наверное, громко ответил, потому что сын услышал, и его семилетние топалки застучали в направлении спальни.

— Эй, шёпот Ленки был похож на гудение ветра, - стой, ты куда?

— Мама, он проснулся. - С этими словами сын ворвался в спальню и бросился мне на шею. – М-м, колючий. - Поцеловав меня в щёку, он потёр губы. - С добрым утром.

— Приветики.

— Ты сегодня всю ночь работал, да?

— Ну, отвечай, отвечай, - упирался в меня изнутри мой щенок.

— А-га.

— Молодец, - похвалил меня Ренатка, - я бы так не смог.

— В смысле, не захотел бы, - улыбнулся я.

Сын нахмурил брови:

— Я так и хотел сказать. – Он тыкал меня пальчиками в грудь. – А в цирк сегодня не пойдём?

Я прищурил правый глаз оттого, что жестокий щенок зубами вгрызался в моё сердце.

— Не-а.

— Ну и ладно, - ответил сын, - потом. Ты ведь устал?

— Есть немного.

Вошла Лена.

— Кто-то, кажется, собирался гулять – Обратилась она к Ренату.

— Чего мне одеть-то? – похлопал он Лену по бедру.

— Я всё положила на кресле.

Мальчишка поскакал на одной ножке в направлении двери.

— Выспался? – Присела на кровать супруга.

Я взял её руку в ладони. Вспомнил, как раньше нежность стучалась в сердце, когда я касался её тела. Сейчас не стучалась. Глядя ей в глаза, я пытался вызвать это чувство вновь. Пытался заполнить пустоту в груди, которая теперь называлась отношением к жене. Сейчас туда, словно в чёрную дыру улетало моё «Я». Но ВСЁ ПРОХОДИТ. Беспощадное время не позволяет застывать ничему.

— Ты куда улетел? – спросила Лена.

— Тут я. Пошли завтракать.

— Пошли.

Лена встала, запахнула халат и молча вышла из комнаты.

— Я ушёл, - зазвенел голос сына, - дверь хлопнула.

Когда я пришёл на кухню, она молча ковыряла яичницу глазунью, размазывая желток по тарелке. Мне совсем не хотелось есть. И, почему-то не хотелось заваривать ей чай, просить, чтобы приготовила его она, мне тоже не хотелось.

— Позавтракал? - Ехидно спрашивал щенок, когда я брился в ванной.

В ответ я лишь водил бритвой по подбородку.

— Вкусно? - Продолжал он издеваться.

— Отвали.

После обеда мы бродили втроём по парку.

— Жара, классно, - разговаривал вслух Ренатка. Он шёл между нами и держал нас за руки. – Пап, а ты любишь лето?

— Ага.

— Мам, а ты? - обратился он к супруге.

— Наверное.

— Что значит «наверное»? Можно любить или не любить, - рассуждал мальчишка.

— Можно, - отвечала мать, - а можно «наверное».

— Не понимаю, - бился над проблемой ребёнок.

Он прав, подумал я… И она права. Он потому что ему семь лет. Она, потому что «наверное» лучше, как никакое другое слово защищает от щенка, грызущего изнутри.

Щенок скулит:

— Ты чувствуешь, как всё дерьмово? Понюхай, понюхай – это твоя жизнь, чувствуешь?

А ты в ответ равнодушно пожимаешь плечами и говоришь:

— «Наверное», - продолжая пребывать там же, где находился. Щенок напуганный таким равнодушием поджимает хвост и лезет в конуру.

И так можно избавиться не только от жары, духоты и лета.