Катерина. Из ада в рай, из рая в ад

— Что, черт побери, ты делаешь в этой дыре? Мы с ног сбились, не могли тебя найти! Э. да он пьян! Он мертвецки пьян, этот желторотик!

— Она подлая тварь — бормотал Сергей — лицемерка, ненавижу.

Глеб с Андреем переглянулись, Воронов встал, схватил друга за шиворот и как тряпичную куклу поволок на улицу. Во дворе стоял чан с ледяной водой.

— Скажешь, когда будет достаточно!

Андрей силой окунул в него друга головой, подержал пару секунд и вытащил за шкирку.

— Еще! — Попросил Сергей, и тут же его голова вновь нырнула в студеную воду.

Наконец, весь мокрый, дрожащий, но уже с осмысленным взглядом он обнял друга.

— Спасибо, Ворона, ты прости меня ладно? Андрей похлопал его по спине. Снял свой камзол и укутал дрожащего лейтенанта.

— Завязывай пить! — Проворчал рядом Глеб.

— А кто пьет? Не, ну кто пьет? Я бросил уже полчаса назад, Ворона, что он от меня хочет? Мне надо домой. Я уже попрощался с прошлым.

— Ага, проспаться, — Глеб облегченно улыбнулся, он никогда не мог долго злиться на младшего брата.

Марта смотрела на спящую Катю, и ее сердце сжималось от жалости. Она снова походила на маленькую беззащитную девочку, которой она ее помнила. Длинные ресницы бросали тень на щеки, на лице застыло тревожное выражение. Чего только не натерпелась ее девочка. Как только Марту князь и его слуги потащили в чулан, она поняла, что происходит нечто ужасное. Няня молотила кулаками в дверь и кричала так, что сорвала голос, ее глаза болели от слез.

Если бы не господин Чернышев, откуда он только взялся, что бы было с ее золотой птичкой?

Граф приехал в Потоцкое поздно вечером на следующий день после ареста Там уже во всю царил хаос, люди из тайной канцелярии перевернули дом вверх дном в поисках бумаг и доказательств. Как же Марта обрадовалась, узнав, что Катя жива, она бросилась в ноги князю и целовала его руки, осыпая благодарностями. Ночью они приехали на постоялый двор, где граф разместил беглянку. Катя, завидев Марту, бросилась к ней и зарыдала как ребенок у нее на груди.

Спустя несколько часов Марта в очередной раз накладывала чудодейственный бальзам на синяки и ссадины воспитанницы. Она причитала и кляла князя всеми словами, что приходили ей на ум, а когда девушка сказала, что будет присутствовать на казни, и вовсе раскричалась:

— Я не понимаю, зачем тебе это нужно? Присутствовать там? Лучше давай побыстрее уедем из города.

Катя положила головку ей на колени, впервые за эти месяцы девушке стало уютно и спокойно.

— Он мой муж Марта, я дала клятву в церкви, и должна проводить его в последний путь, каким бы ужасным человеком он ни был. Григорий любил меня.

— Вижу, я как он тебя любил, если б не арестовали окаянного — избил бы вусмерть.

Катя понимала, что кормилица права.

— Ты не выдержишь подобного зрелища, я хорошо тебя знаю. Ты раньше никогда не видела ничего подобного.

— Я закрою глаза, если станет страшно. Может он почувствует, что я рядом и ему будет легче. Не хочу носить этот груз в своем сердце. Что ни говори, я была ему плохой спутницей жизни, да и вовсе женой — то не стала.

— Ох, не доведет тебя до добра душа твоя открытая, ой не доведет. А если кто узнает тебя там? Что тогда будет?

— Я должна и ты меня не переубедишь. Григорию будет страшно и больно, и он останется совсем один наедине с беснующейся толпой, жаждущей его смерти.

— Ладно, — проворчала Марта, — есть у меня одна идея, нужно ему мои травки передать. Они вызовут полное онемение конечностей и помутят его рассудок, притупят чувствительность. Только вот как ему это передать?

— О, Марта, да это же прекрасная идея, он просто ничего не почувствует, даже не поймет. Я попрошу Александра Захаровича, может он согласится нам помочь?

— Странный он! Задумчиво сказала кормилица

— Кто?

— Граф. Взялся из ниоткуда, помогает тебе. Уф, что теперь думать и гадать главное, что ты на свободе, а там дальше судьба все по местам расставит.

Александр Чернышев пришел как всегда вечером, Катя уже проснулась и даже успела поужинать, после лечебных бальзамов синяки начали проходить, а на бледных щеках слегка выступил румянец. Молодость берет свое, следы страданий быстро стираются.

Граф вежливо поздоровался, а потом торжественно произнес:

— Казнь состоится завтра на рассвете. Мы поедем туда в моей карете, наблюдать будете через занавеску. Ни в коем случае не выходить из и не высовываться в окно. Не дай бог кто — то узнает. Полиция ищет вас по всему городу. Я тут привез кое- что из вещей, побывал в вашем доме. Рискнул купить шляпку с густой вуалью. Если не в вашем вкусе, не обессудьте, не было времени выбирать.

Девушка улыбнулась ему.

— Ну что вы, спасибо за заботу. Шляпка с вуалью, конечно же мне пригодится. Присядьте, граф. Можно попросить слугу принести вам чай. Мы уже позавтракали.

— Я очень тороплюсь, сударыня. У меня, к сожалению, еще много дел. Вот здесь все, что вам может пригодится завтра утром.

Он положил сверток на стол, вновь взял ее руку в свою.

— Вам удается быть красавицей даже сейчас, я восхищен вами.

— Сударь, я хотела бы вас попросить сделать для меня еще кое — что, не сочтите мою просьбу дерзкой.