Катастрофа в две полоски

– Точно. Ровно до того момента, как часы пробьют двенадцать, и платье превратится в лохмотья, а карета в тыкву. Ничего не напоминает?

– Так! Валерия, ну-ка, прекратить плеваться ядом! – грозно рыкнула в трубку Сонька.

– Ладно-ладно, я тебя поняла, – приходится вздохнуть и согласиться с доводами подруги. Например, та же Светка глотки грызть была готова, чтобы оказаться на этом балу. И я даже больше чем уверена, что Славку она соблазнила из желания мне отомстить, что ее, такую молоденькую двадцатилетнюю пионерку, не отправили  вместо меня. Вот только она фигурой слегка не вышла: чуть полновата, низковата и угловата, тогда как я вполне могла бы работать моделью нижнего белья! Вот так-то! На что там мой бывший дурак Славик повелся, фиг пойми.

– Уже придумала, как “подкатишь” к Мирону? – напоминает о себе Сонька. – Есть план?

– Чтобы к нему подкатить, его надо для начала найти, – заявляю, ставя подругу “на громкую” и завязывая маску, чуть поправляя. Хм, а она не так уж и плохо смотрится. Придает выразительности моим темно-зеленым глаза, и окутывает некоторой загадочностью с легким флером таинственности.

– Это да-а-а, – тянет задумчиво собеседница. – Он фигура скрытная, и вот удивительно, что в наш век современных технологий, до сих пор ни одно его фото не просочилось в прессу.

– Долго жил за границей, своей фамилией и статусом не светил, в скандалах не замечен, в передряги не попадал. Ничего удивительного, как по мне. Да и если бы просочилось, он не был бы для журналистов таким лакомым кусочком.

– Говоришь так уверенно, будто уже знаешь, как будешь действовать.

Ха. Я не знаю, как вообще наберусь решимости открыть рот и заговорить хоть с кем-то в зале, поэтому:

– Импровизация – наше все, – говорю подруге, быстро подкрашивая и без того пухлые губки помадой цвета “нюд”, и, бросив в зеркало еще один оценивающий взгляд, покидаю свое “убежище”.

Разговоры разговорами, но часики тикают, и большая начальница с каждой минутой все больше звереет. Поэтому я должна в лепешку расшибиться, но достать ей хоть какой-то мало-мальски важный “материал”.

Глава 2. Мирон

Мирон

В зале стоит полумрак, а под потолком мелькают редкие вспышки разноцветных софитов. Если уж держать марку “бала маскарада”, так до конца. Так больше таинственности и больше шарма во всем этом балагане под названием “благотворительный вечер”, куда, как минимум, половина из всех присутствующих приходит исключительно, дабы поглазеть на других и себя показать, а не из желания помочь детям-сиротам или ретивым ребятам из гринпис.

Я стою чуть в стороне от столпотворения и бара и, заложив руки в карманы черных брюк, с некоторым ленивым презрением обвожу взглядом толпящийся в зале народ.

Я здесь знаю практически всех, тогда как меня тут знают совсем немногие. Единицы даже. Сегодня для большинства я просто гость. Очередной толстосум в черном костюме и маске. И только для пары-тройки человек  я – Мирон Троицкий – и есть организатор всего этого высококлассного безобразия.

Знающих меня в лицо на этом вечере можно по пальцам пересчитать.

– Так и будешь изображать памятник самому себе? – слышу смешок за спиной и чувствую, как на плечо приземляется рука лучшего друга. – Привет, Мир.

А вот, собственно, и один из “знающих”.

– Костя? Рад видеть, не думал, что снизойдешь, – ухмыляюсь, оборачиваясь. – Как оно? – пожимаю протянутую другом руку.

– Да брось, как я мог пропустить твой дебют!

– Ты, наверное, хотел сказать: как я мог пропустить столько мини-юбок и бесплатный алкоголь?

– А ты все трезвенником прикидываешься? Испортила тебя твоя заграница, ой, испортила. Даже не представляю, чем ты будешь заниматься на наших корпоративных вечеринках или каким образом снимать стресс. Тут тебе не Америка, по струнке в офисе не ходят.

– Значит, будут ходить. А если мне надо расслабиться, то тренажерного зала вполне достаточно. Корпоративы я не люблю, участвовать в светской жизни не собираюсь, – говорю, а Костян фыркает.

Снова перевожу взгляд в зал, задумавшись.

Из России я уехал больше двадцати лет назад. Мне еще не было и восемнадцати, когда штаты стали моим домом. Не могу сказать, испортила или не испортила меня жизнь там, совсем в святые я не записываюсь, но и поглощать виски литрами точно не мой формат. Пара бокалов – предел.

А вообще Костя прав: я из тех гениальных затворников, которые терпеть не могут шум и людскую глупость, которой на таких вечерах предостаточно.

Зачем, спрашивается, я тогда все это устроил, загнав на благотворительный вечер если не всю “верхушку”, так половину точно?

Понаблюдать. Когда люди думают, что их не видят и не знают, когда уверены, что маленькая маска их надежно прячет от чужих глаз, границы слетают, а истинная натура вылезает наружу. В таком формате вечера можно много и о многих узнать.

– Ребятки жалуются, что новое начальство зверствует, – вырывает из мыслей голос друга. – Я смотрю, ты с места и в карьер? Не успел приехать, как головы полетели?

– Мне кажется или я слышу неодобрение в твоем тоне? – приходит моя очередь ухмыльнуться.