Катастрофа

– Власть, сосредоточенная в руках олигархической группки, – это противоречит здравому смыслу, – продолжал Око-Омо. – Возможность бесконтрольно повелевать судьбами других калечит души повелителей, плодя эгоизм, фанатизм, исключительность. Власть и богатство творят насилие, распространяя его на весь мир. Это противоречит законам природы – сосредоточение в немногих руках основных материальных богатств. Бесконтрольная власть и неограниченное богатство – вот чудовища, пожирающие человечество!

– Вы склоняетесь к анархизму?

– Анархизм – крайность той же буржуазности, – возразил Око-Омо. – Власть должна принадлежать сообществу, в котором бы каждый посильно участвовал в осуществлении власти. И собственность должна быть достоянием всех… Я за возвращение к общинному быту моего народа, только на новой промышленной и социальной основе.

– Вы повторяете коммунистические идеи.

– Плевать, как они называются! Это идеи жизни.

Око-Омо не скрывал раздражения. Я не хотел с ним ссориться. В конце концов, какое мне было дело до чужих убеждений, если они не застили света?

– Довольно политики! И пусть наш прекрасный обед завершится стихами Эготиаре!

– Удачный способ разрешить проблемы, – сказал Око-Омо. – Впрочем, если бы спорщики умели возвращаться к истокам, они всякий раз находили бы путь к согласию…

Вот срок пришел и мне:
и я на берегу
пустынном, где песок,
где ветер и прибой,
и никого вокруг.
И эха нет со мной…
Слова я берегу, —
в них бились жилки чувств,
а ныне дом мой пуст
и отдан старику…
Туман, вода, песок
и чаек переклич…
Кто бы подумать мог,
что и они людьми
когда-то жили здесь,
на этом берегу?..

…Фромм отправился в глубь острова. Его сопровождают Око-Омо и Диас, гитарист, пропойца и лучший знаток здешних троп. Как все одаренные люди, которые без сожаления зарыли свое дарование и ничего не хотят, этот Диас весьма популярен среди аборигенов. Я думаю, ищейки адмирала не выпускают его из поля зрения…

У меня появилась склонность к изречениям. Жаль, что не записываю и забываю их.

Если бы я занялся поэзией, а не живописью, я бы в короткий срок добился мировой славы…

Я первый сказал, что дельце об исчезновении трупа, если им заняться всерьез, разворошит гнездо пауков, которые опутали полмира. Во дворе полицейского управления найдена отрезанная голова жены Асирае, а в него самого стреляли ночью через окно. История приобретает слишком зловещий характер даже для здешних нравов. Правительство вынуждено будет занять какую-то позицию.

Поговаривают о забастовке портовых грузчиков и рабочих электростанции. Чепуха! Профсоюзы на острове все еще в зародышевом состоянии, и возглавляют их бывшие капралы, с помощью которых Такибае утвердил свою власть.

И все же не случайно адмирал дал интервью о разработках фосфатов на Муреруа. По соглашению, подписанному год назад, японцы завершили строительство причала для барж. Запасы гуано будут вывозиться баржами.

Накануне объявленных выборов Такибае расхваливает выгоды от соглашения: мол, за «бесплатные дары природы» японцы построят еще поселок и рыбоконсервную фабрику и будут закупать половину ее продукции в счет поставок жести. Добычей фосфатов якобы уже занято более двухсот рабочих-меланезийцев. Какой могучий стимул для процветания экономики!

Газета бьет в барабан – славит прозорливость адмирала. Но кому не ясно, что запасы гуано на Муреруа не такие мощные, как на Макатеа в Полинезии, и атолл превратится в безжизненную пустыню уже через два года? Да и консервная фабрика вылезет боком. К тому времени, когда ее построят, упадут уловы рыбы или возрастут мировые цены на железную руду и олово, и это сведет к минимуму доходность фабрики…

Чем больше размышляю о жизни, тем больше теряю веру в разум. На моих глазах разум все чаще прислуживает безумию. Разумен ли сам разум?

Меня бесит от нашего официального благочестия! Ханжество и лицемерие стали нормой отношений. По воскресеньям жители Куале, разодевшись в пух и прах, чинно направляются в церковь слушать проповеди о спасении души и вреде пьянства; возвращаясь домой, они надираются, как свиньи, и мажут грязью друг друга. Вот и сейчас я слышу дикие крики. Кажется, это драка…

Жизнь людей, не занятых повседневной, но благородной борьбой за выживание, потрясающе пуста и нелепа. Где искусство, где необъятный мир мысли?..

Гортензия все чаще покуривает «травку». Я нашел в ее спальне сигареты с марихуаной. Она сказала, что сигареты забыла у нее Шарлотта. Ложь!..

При гибели Римской империи не сыскалось и горстки порядочных людей, готовых жертвовать собой ради ее спасения. Я думаю, и среди нас не найдется уже таких, кто ценою жизни стал был добровольно защищать порядок, в который втиснуты наши судьбы.