Катарсис

Одевшись в свой изношенный рабочий костюм, я всё же нашёл в себе силы зайти на кухню. Там за большим деревянным столом сидели Эни и Ди, смакуя стряпню первой и что-то вяло обсуждая. Но пришлось нарушить беседу своим появлением, сразу в воздухе повисло молчание. Я поглядел на них: обе спрятались за своими чёрными прядями, свисающими до стола, а сейчас мне хотелось бы больше всего увидеть серые глаза своей дочурки. У неё, кстати, в отличие от мамаши, волосы были моего типажа, но не цвета. Стянул один блинчик из тарелки, немного заляпав скатерть, запил приготовленным для меня крепким кофе.

– Доброе утро, красотка, – я погладил Ди по голове.

Она не ответила мне. Эни довольно неплохо проводит воспитательную работу в отношении моей дочурки, могла даже настроить её против меня же, своего отца. За это я хотел порой убить свою жену.

– Вик, что вчера с тобой произошло? – спросила Эни, выставив, как обвинительный приговор, свои карие глаза.

– Я бы не хотел обсуждать это при ребёнке, – ответил я, взяв со стола один блинчик.

– Почему же, она также беспокоилась, переживала. Думала: «Где же мой папочка?»

– Пришлось слегка задержаться на работе, – говорил с набитым ртом я, – дел было невпроворот, которые требовали немедленного решения.

Врал я как Бог. Интересно, в такое поверит хотя бы первоклассник?

– Неплохо ты работал, вся квартира пропахла твоими трудами. А твой телефон? Ты вообще слышал его? – продолжила жена.

– Я на допрос пришёл? – хлебнул кофе. – Ди, нам пора ехать, пока не опоздали.

Она встала, поцеловала маму и, не взглянув на меня, пошла в коридор одеваться и обуваться. Одарив свою супругу взглядом, полным пустоты, я вышел вслед за ребёнком. Надеялся, что это произвело впечатление на Эни, хотя она, кажется, и не поняла ничего. Да и чёрт бы с ней. Дверь открылась, Ди вышла из квартиры, а я напоследок сказал:

– Передавай привет Карлу, когда он в следующий раз будет спускать в тебя. Надеюсь, он оценит!

Кстати, моя карточка! Лежала в прихожей, пора бы её забрать.

На улице был туман такой, словно я оказался в фильме ужасов, и где-то недалеко, выжидая нужного момента, спрятался монстр. Хотелось бы верить, что он не собирается смаковать меня, ведь на вкус я очень желчный. Ди уже сидела в машине. Ремень, зажигание, фары – вроде бы ничего не забыл. Моя старушка тронулась в направлении дороги, где толпились с виду такие же люди. Но кто знает, может среди этой груды металлолома сидит такая же тупая морда с оленьими рогами. Я бы с ним сейчас осел где-нибудь в баре за горячей беседой о насущных проблемах. Высказал бы все свои мысли, как будто его ебёт моё горе. Кого в этом мире вообще волнуют чьи-либо проблемы, кроме как его собственные?

– Где ты был ночью, пап? – наконец, хоть и с большим трудом, заговорила Ди.

– Пил.

– Что у тебя случилось? Мы же с тобой всегда обсуждаем мои проблемы. Так почему же ты не пришёл ко мне со своими?

А вот и ответ на моё рассуждение: только моего ангела интересуют мои проблемы.

– Потому что они касаются твоей матери. Кажется, скоро мы разойдёмся, детка, – с большим и тяжёлым выдохом протянул я.

– Но почему?! – глядя на меня своими большими блестящими серыми глазами, закричала она.

– Она полюбила другого мужчину. Ты же сама влюблялась не так давно, верно? Вот и думай теперь. Кстати, как поживает тот парень? Ты ему нравишься? – с не менее божественными попытками перевести тему продолжал я.

– Я не хочу этого!

Она заревела так, словно сейчас на её глазах будут насиловать мать. Ей стоило бы посетить нашу квартиру чуть раньше, нежели она приходит из школы, чтобы застать эту картину. Да и насилием это не назвать, скорее акт вновь воспрянувшей в сердце моей сладкой жены любви. Рад за неё, хотя и самому было гадко, будто на меня нассал бомж (странно, что я сравниваю таким оборотом, ведь на меня никогда ранее не ссал бомж; всё, быть может, ещё впереди). Мы и подъехали к школе.

– Хэй, киса, – сказал ей я, она обернулась, – послушай, давай, вытри слёзы и соберись. Всё, скорее всего, будет непросто, но ты не сдавайся. Нужно учиться в школе, помнишь, зачем?

– Чтобы не быть тупой, – вытирая лицо платком, говорила Ди.

– А почему нельзя быть тупой?

– Потому что государству не нужны умные люди.

– Умница, а почему государству не нужны умные люди? – я пытался раззадорить её, заставить улыбнуться. Кажется, она успокаивалась.

– Потому что умные будут больше требовать с него, нежели тупые.

– Ты же моя умница! Дай поцелую, – я потянулся к ней, чтобы поцеловать в голову, а она попросту вышла из машины. Эти слова она, конечно, заучила, ведь я ей это с детства пытаюсь объяснить. Надеюсь, она когда-нибудь осознает их смысл.

Я помахал ей рукой и сказал, что всё будет хорошо. Обманщик я, правда, плохой, но практикой попытаюсь наработать. Пора было ехать на работу. Ди – способная девочка, в конце концов она должна стать умной, по крайней мере умнее своей матери.

3