Катар

Единым шагом преодолев разделяющее их расстояние, и неизвестно как успев снять перчатку, Свез навис над ней всеподавляющей глыбой. Миг или секунды, а может быть и долгие минуты, она смотрела на собственное отражение в визорах, а потом он просто снял шлем. Наклонившись ниже, Свез заглянул в ее глаза. Амидала хотела, но не могла отвести взгляд. Жёлтые глаза с вертикальными провалами темной бездны, буквально заморозили ее. Теплое дыхание, ощущаемое на лице, казалось паром. Наваждение растаяло, когда резко взметнувшаяся лапа коснулась тыльной стороной ее лица. И вернулось, когда бесшумно выскочившие когти заслонили мир. Теперь не глаза катара, а дарованное ему природой оружие, стало для нее сосредоточием всего.

— На них много крови, — зарокотал камнепадом голос Свеза.

Сглотнув тугой ком в горле, Амидала вдруг ощутила, как сильно ей не хватает воздуха. Легкие буквально горели, а голова кружилась. С сиплым всхлипом она вздохнула. Он не торопил, давал отдышаться, прийти в себя.

— Крови виновных и безвинных, — продолжил Свез, когда Падме справилась с собой.

Коготь коснулся ее щеки, жесткая шерсть уколола, но она не вздрогнула. Замерла — да, но не испугалась. Смотря в эти ледяные провалы, окруженные желтыми солнцами, она не видела в них угрозы. Наоборот, в них ощущалась забота, жалость и сострадание, а еще — боль, очень много боли, поняла Амидала.

— На этих когтях нет и не будет крови детей и женщин.

— А как же война?

Она хотела бросить вызов, гордо вскинуть голову, прожечь привычно взглядом, но не смогла. Вопрос прозвучал грустно и обреченно. Голос не звенел, а шептал. Не логичный разум, а сердце говорило за нее. Это оно пристыдило ее, не позволило уровнять солдата и убийцу.

— Бешеному зверю чуждо милосердие. Он не знает меры и заслуживает лишь смерти.

— Слова. Это просто слова! — крикнула она прямо в морду, сжимая кулаки и отчаянно борясь с подступившими вдруг слезами.

— Вы, политики, начали это безумие. Вы — не можете найти мужества и сил прекратить его.

Свез не стал щадить ее. Простые слова резанули по живому, слезы предательски навернулись на глаза. Амидала прикусила губу, чтобы хоть так взять себя в руки.

— Тогда, почему ты меня отпускаешь? Ведь это я! Подобные мне, заставили тебя испачкать когти! Ведь на них есть кровь женщин и детей! Уже есть! Не может не быть!

Она и сама не знала, на кого сейчас больше кричит, на себя, на сенаторов, на него, просто на всю несправедливость мира.

— Я не воюю с женщинами и детьми, — втянув когти, Свез ухватил ее за подбородок, — тем более одновременно, — добавил он, стирая пальцем кровь с прокушенной губы.

Амидала опешила. Слова застряли в горле, а тело буквально оцепенело. Истерика, поджав хвост, с позором бежала, уступая место гневу. «Да как он смеет хватать…» — начала формироваться мысль, должная вылиться в отповедь, но тут ее смела другая, куда более важная. Желтые глаза чуть сузились, а колючая шерсть больше не мешала говорить.

— Ч-что? — пролепетала осознавшая сказанное Амидала.

— Ты беременна, — промурлыкал Свез, выразительно щуря глаза и касаясь чуть выдвинутым когтем ее носа.

— А… — начала она, но голова закружилась, ангар поплыл перед глазами и если бы не точка опоры в лице Свеза, она бы без сомнения упала.

Видимо, даже для такой волевой личности как Падме Наберри Амидала, переживаний последнего времени оказалось слишком много. Холодная броня остужала лоб, горячая лапа поддерживала. Между этими противоположностями, словно между оголенными контактами, пронеслась волна, подобная электрическому разряду. Головокружение прошло, мир прекратил безобразничать и вновь стал стабильным. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, она отстранилась. Сделала шаг назад.

Убрав лапу, Свез дернул ухом и негромко, но отчетливо втянув воздух носом сказал:

— Поверь мне, в таких вещах мое обоняние разбирается лучше всяких тестов и аппаратуры. Поздравляю.

Все еще находящаяся в полнейшем раздрае Амидала, не придумала ничего лучше, чем кивнуть. Да и не думала она, просто машинально голову опустила-подняла, показав, на въевшихся рефлексах политика, что слушает и слышит.

— Улетай, будущая мать. Не рискуй собой и детьми. Без тебя загоним зверя войны.

— Я…

— Иди уже, женщина, — рыкнул Свез, не дав ей ничего сказать.

— Я хотела по…

— Бегом! — рявкнул он по-настоящему, разворачиваясь и выхватывая меч.

Амидала не была бы сама собой, если бы не ослушалась. Правда, сделала она это лишь в самом верху аппарели. Остановив бег и развернувшись, она выскочила из корабля. Финал схватки Свеза и Скайуокера ей довелось увидеть воочию — хруст и вскрик. «Энакин», — узнала она голос мужа, еще до того, как ее разум осознал картину происходящего.

— Нет!!! — закричала Амидала.

— А то-то мне все казалось, что запах знакомый, да никак вспомнить не мог, — пророкотал Свез, держащий меч у шеи Энакина.

— Скажи мне, хранитель мира, развязавший войну, почему я не должен убить тебя прямо сейчас?

— Отпусти Падме, а потом, можешь убить. Смерти нет, есть Сила!