Кастро Алвес

Кто ты, подобная невесте,
В наряде белом и венце?
Из мира тайн пришла ты с вестью
О наступающем конце.

Еще одна возлюбленная, прекрасная, как и все остальные.

«Я был Дон-Жуаном, — говорит он, — но ты будешь моей последней любовью. Я уйду с тобой и буду счастлив, моя божественная».

Смерть улыбается; какая женщина может устоять против соблазна его голоса, против обаяния его прекрасного, благородного облика?

А между тем он продолжает говорить: «Но прежде чем уйти с тобой в нашу первую ночь любви, которая будет полна нежных ласк, дай мне проститься с моими прежними возлюбленными и моими друзьями».

И она соглашается. Разве можно в чем-либо отказать поэту?.

И, закрыв свои черные глаза, он целует чистый лоб Эулэлии Филгейрас, которая приближается к нему. Подходит и Дендем с лукавой улыбкой; он целует уста Марии Кандиды. Приходят три красавицы еврейки: Мари, Сими и Эетер, — ведь он любил всех троих. Из далеких краев появляется Инес — его черноволосая возлюбленная испанка. Перед ним возникает Мария Каролина из Сан-Пауло, за нею Идалина, которую он так любил в Ресифе! Вот Леонидия, невинная девушка из сертана, на груди у которой отдыхала его горящая в лихорадке голова. В руках она несет полевые цветы, на устах ее играет улыбка. А вот окутанная туманом Синья Лопес дос Анжос из Сан-Пауло. И, наконец, Агнезе, холодная Агнезе, а за нею, с глазами, покрасневшими от слез, с руками, протянутыми к нему, такая прекрасная и любимая — Эужения!

Теперь наступила очередь друзей… Тобиас — этот гигант мулат декламирует стихи. Подходит согбенный Машадо де Ассис; как всегда, он насмешливо улыбается. За ним появляется еще один гигант — Аленкар. Жозе Бонифасио произносит речь в честь либералов. Подходят Руй, Набуко, Бразилио Машадо, они идут впереди студентов из Ресифе, из Сан-Пауло. Во главе своего батальона марширует Масиэл Пиньейро, доброволец родины. Подходят актеры — Жоаким Аугусто, Васкес, Фуртадо Коэльо и Аделаиде. Фагундес Варела с грустью во взоре декламирует стихи. Луис Корнелио склоняется над поэтом, прощаясь: «До свиданья, друг». Подходят родители, брат, сестры, свояки, Аугусто, мукама Леополдина…

Теперь они уже не следуют друг за другом. Они идут толпой, их много, во главе их с кинжалом в руке, с пылающим взором идет младший лейтенант Жоан Жозе… Какая у него свирепая улыбка! А вот Леолино и Порсия, они проносятся галопом, он везет свою возлюбленную на крупе коня. За ними майор Силва Кастро и всадники из семейств Моура и Медрадо. Меткий стрелок Эзуперио едет рядом с Леолино.

К поэту устремляется толпа; она идет с площадей Ресифе освобождать народных трибунов и арестовывать деспотов; шагает восставший народ из Баии; движется масса людей из Рио-де-Жанейро, чтобы отпраздновать победу при Умаите; подходит толпа из Сан-Пауло — она требует провозглашении республики.

И как бы заключая это нескончаемое шествие, идут негры. Их столько, будто вся черная раса Бразилии пришла проститься с любимым поэтом. Они несут свои оковы, которые разорваны с помощью его оружия — поэзии. Впереди всех Зумби, за ним восставшие негры из Палмареса, Лукас и Мария, которые могут, наконец, свободно любить друг друга. С разорванными цепями идут белые и черные, идут мулаты и метисы, мужчины и женщины… Они движутся по дорогам, которые указал поэт, по путям, которые он для них проложил.

Но это еще не все… Из глубины жизни возникают герои, которых он воспел в своих бессмертных творениях. Тирадентес с веревкой мученика, Андрада с земным шаром в руке, Педро Иво на своем черном коне. И над ними изумительно прекрасная, самая любимая из возлюбленных поэта — Свобода. Все они проносятся в фантастическом, сказочном галопе, поют написанные им песни, гимны восстания и любви. Они устремляются к будущему, и нет таких оков, которых им не разорвать… Вся эта гигантская толпа движется под звучный гул его стихов. И впереди всех шествует Свобода.

И тогда, моя негритянка, Кастро Алвес еще раз берет руку Смерти, приглашает ее любезным жестом и уходит вслед за всеми.

ГЛАВА 26

Любви, о жизнь моя, одной любви!

А теперь, подруга, когда я убаюкал тебя этой повестью о поэте и сказал, что мы снова увидим его на заре, услышим его голос над морем, горами и городами, теперь, когда ты несешь его в сердце, закрой глаза на ночь, дай мне отдохнуть у тебя на груди, ибо ночь создана для любви. Сядем на песок, побелевший от серебряного света луны. Пусть твои распущенные волосы покроет сияние луны и мерцание звезд.

Мы отдохнем с тобой, а завтра, подруга, я расскажу тебе историю о неграх и моряках…

ПОСЛЕСЛОВИЕ