Кастелян

— Что… Что ты имеешь в виду? — подозрительно посмотрела на меня Гермиона.

— За нас могут заступиться. Отмазать от обвинения. Но не бесплатно. И расплачиваться ты будешь всю жизнь. Чем-то очень плохим и затягивающим тебя в эту воронку всё глубже.

— А… почему всю жизнь? Я же могу…

— Те, кто сажают тебя на крючок, умеют это делать так, что ты не соскочишь. Даже у маглов. А у магов есть отличное подспорье: магические клятвы.

— Тебе-то откуда знать?

— Я лично встречал таких «должников». Тех, кто в молодости совершил что-то похожее, не очень уж и плохое по сути, но теперь вот расплачивается без надежды вырваться. Один обет тянет за собой второй, потом третий… и на руках заканчивается место для новых оков.

На чём, интересно, повязали Снейпа?

— Но… какое это имеет отношение к нам? Мне кажется, ты преувеличиваешь опасность.

Говорить ей или нет?

— Скажи, почему у Рона перевязана рука?

— Не твоё… Ладно. Его Норберт укусил. Зубы ядовитые, наверное. А ты говоришь, дракон ненастоящий.

— А что говорит Помфри?

— Он боится к ней идти. Она же начнёт вопросы задавать.

— Придумать правдоподобную причину несложно, тут вокруг полно ядовитой гадости. А вот объяснить Помфри, почему он ходит забинтованным с абсолютно здоровой рукой — да, это непросто.

— А зачем ему… Ну, знаешь ли! — Гермиона вскочила. — Гарольд Поттер! Я думаю, ты просто завидуешь и говоришь гадости. Это отвратительно.

Скажи ещё: «конкурент».

Гермиона быстро собрала вещи и убежала. Горы взятых с полок книг остались брошенными на столе.

Порядок. Прямолинейная, бесхитростная, предсказуемая стихия. Порядок всегда оказывается в подчинении, ибо не может вести самостоятельную интригу. Как же объяснить Гермионе, что не каждый встреченный взрослый достоин доверия? Не каждый, выглядящий благообразным или добрым, имеет на тебя столь же добрые и бескорыстные виды? Как убедить её, что собственная хитрость тоже может быть доброй?

Нужно показать ей, к чему приводит её путь. Пройти по грани, довести до дна, дать обозреть открывшиеся глубины, но не дать замазаться… Да уж, одиннадцатилетний интриган.

Я достал очередной рисунок и долго смотрел на него. Попробую обратиться к её Свету. Если уж Порядку суждено ходить в подчинённых, то пусть хотя бы начальник будет своим.

Если где-то каждый день зажигаются звёзды

Я сидел в Планетарии и занимался восстановлением иллюзорного проектора. Несмотря на загруженность учёбой, выделяю себе по паре часов в сутки на это дело уже несколько дней. Как получится: то днём, то ночью. Сегодня вот вышел в ночь. Это не работа — это отдых. Приходится отвлекаться вот так, ибо мозги уже плавятся над книгами и эссе.

Я начинаю понимать, почему леди Ровена начала с теории. Практическая магия десятого века весьма специфична. Очень многое сегодня забыто, но и многое из современного арсенала тысячу лет назад было неизвестно. С чего вы начнёте изучение старой практической магии, если даже заклинание «Люмос» придумано шесть веков спустя, в 1772 году? Волшебники прошлого не использовали концентраторы для повседневных задач, обращаясь к помощи жезлов и посохов лишь при выполнении сложных, энергоёмких манипуляций. Подобных современным коротких вербальных частей не было: если уж дело дошло до посоха и в том была необходимость, декламировались длинные катрены.

А ещё мне кажется, что магии в воздухе тогда было больше. И волшебные расы — ближе. Половина рецептов старых зелий сегодня невыполнимы ввиду отсутствия в нашем мире части ингредиентов.

— Не трясите его так сильно!

— Сам бы помог, раз такой умный!

— Ты же видишь, у меня рука распухла!

Разгорячённое сопение, возня, гружёные шаркающие шаги. Трое первокурсников с хорошо знакомыми мне голосами тащат по коридору что-то габаритное и тяжёлое. Вот делать им больше нечего и негде: только в полдвенадцатого затеять свои скаутские игры там, где я работаю.

— Я устал, давайте передохнём, — пыхтит Невилл. — Нам ещё на Башню подниматься.

— Не время прохлаждаться! — возмущается ни разу не запыхавшийся Уизли. Похоже, из-за «руки» он проделал весь путь налегке. — До полуночи совсем мало осталось.

— Я тоже устала, — ставит окружающих в известность Гермиона, после чего что-то громоздкое со стуком грохается на землю. — До полуночи ещё полчаса, успеем отдохнуть.

— Да осторожнее вы, Норберта побьёте!

— Что-то он там ни разу не дёрнулся, этот Норберт, — бурчит тяжело дышащая Грэйнджер.

Умница, девочка. Жаль, в недостаточной степени. Но прогресс есть, хоть и медленный. А «Норберт» ваш просто перешёл в режим «энергосбережения», не будучи наблюдаем ни одним из зрителей.

Двое присели, третий пританцовывает. Чего Рону-то неймётся? Ладно, у нас другое дело. Я сосредоточился на проекторе. Сижу совой на спинке учительского кресла, так что мне ничего не грозит, даже если кто-то решит сюда зайти. А вообще-то дверь к лестнице в Астрономическую башню расположена в коридоре, рядом с помещением Планетария, но не в нём самом. Проходите мимо, не задерживайтесь.