Кассандра

Если кто-то думает, что во всем этом есть хоть что-то нереальное -пусть припомнит, какой дикой антиутопией выглядит из стабильного восьмидесятого года веселый (все веселые?) ну, пусть девяносто пятый. Пятнадцать лет – и сколько наворочено и разворочено! Пусть гордый бритт образца девятьсот тринадцатого года, владетель пятой части всей земной суши, посмотрит в семьдесят третий: величие? колонии? империя? сверхдержава? а откуда это тысячи мечетей в Англии? а Гайд-парк почему одними мусульманами занят?

Человек склонен к иллюзии, что все скверное случится не с ним и не с его страной. Михаил Горбачев в девяносто втором году тоже, надо думать, сильно удивлялся.

32. Поскольку армейские вооружения стареют каждый день, а на новые нет средств; поскольку на штатную профилактику техники и боевые учения нет средств; поскольку на стимулирование к службе личного состава нет средств; – постольку ослабление российских вооруженных сил продолжается каждый день.

Учитывая развитие Китая, рост военного бюджета США и работу в разных странах над созданием ядерного оружия и средств его доставки -относительное ослабление российской армии также продолжается.

С учетом этого, а также всего, чему мы были свидетелями в последние десять лет, никак не приходится рассчитывать, что армия сможет предотвратить дальнейший развал, если уж он пойдет.

Напротив: командующие округами и их штабы, командиры крупных соединений – повысятся в должностях и чинах, резко повысят свой материальный уровень. То, что атомоходы, радиолокаторы и стратегические ракеты скоро станут не нужны – это горе среднего офицерского состава, а начальство купят; дело нехитрое. Кто из военных протестовал в 91-м декабре? Партсекретарям подчинялись. И теперь кто надо с ними договорится.

33. Демократический сценарий развития – становление цивилизованного государства при соблюдении всех законов и сохранении всех свобод -прекрасен всем, кроме своей невозможности.

Его сторонники допускают один маленький политологический недосмотр. Недоучет ступеней на лестнице смены форм политического устройства.

Демократия не сменяет более жесткую и авторитарную форму правления сразу и непосредственно.

Взять европейские демократии. Англия, Франция, Германия, Италия. Жесткая власть – развал системы – анархия с обнищанием и кровью -диктатура – реставрация прежней жесткой власти в ослабленной, гуманизированной, ограниченной форме – смена ее демократией.

Карл I – смута – Кромвель – Карл II – постепенный переход реальной власти к парламенту.

Луи XVI – «народовластие» – кровь – коррупция – Наполеон -реставрация – буржуазная республика.

Бисмарк – кайзер – Веймарская республика с ее анархией Гитлер -демократия.

Как там было у древних греков с их методичностью? Аристократия -охлократия – тирания – демократия. И никогда не навечно.

США? Это опыт постройки с чистого листа. Перенос колонистов на дальнюю изолированную площадку в эпоху рождения демократий. Параллельно – побочная эволюция устоявшейся Британской монархии.

Им не надо было ломать и перестраивать прежнее устройство – его не было. Не было инерции, не было сопротивления, не было обломков и рудиментов – было ' только освобождение от внешней зависимости от метрополии.

Последовательность форм – это не догма. Это психология, политология и систематика.

Ломать и строить – не одно и то же. Э? Мастерком и раствором стену не снесешь, а тараном не построишь.

Демократия этапа сноса старой системы складывается как деструктивная. Она мечтает о светлом завтра и рисует его, но главное сегодня – сломать старую систему. Оппозиционность – душа этой демократии, критика -призвание, свобода – идеал. Ей по пути сейчас со всеми недовольными, а недовольных – море.

Система рушится – и демократия оказывается охлократией естественным образом. Горячие говоруны говорят, хищники грабят и рвут, идеалисты руководствуются идеалами, а закон рассыпается и перестает действовать.

Те, кто вчера плечо к плечу рушил ненавистную крепость, оказываются врагами. Потому что один хотел грабить, второй – умыкнуть баронскую дочь, третий – зарезать барона, четвертый – раздать баронское добро всем поровну, пятый – идти всем крушить следующую крепость, шестой – построить из крепостного камня прекрасный дворец для всех, седьмой – сжечь все и разойтись по домам, чтоб не знать больше баронов, седьмой – подбить баронскую дружину свергнуть короля или уйти в разбойнички. Спорят, режутся, заключают союзы и изобретают гильотину.

Вот и весь 1917-й год.

Почему эта деструктивная в своем изначальном мотиве демократия не может пока ничего построить? Ну, очень просто: потому что она выпустила на волю силы, с которыми никак демократическими своими (слабыми сегодня) силенками не может справиться. Потому что на разрушение крепости сбежались все люмпены и бандиты, а в подвалах крепости сидели не только борцы за свободу, но и лихие душегубы.

Храбрых и убежденных демократов убивают, а менее храбрых и убежденных покупают или запугивают.