Кассандра

13. Преступность. Львиную ее долю в «первом мире» дают выходцы из «третьего мира». Угоны, сумочки, кражи из автомобилей, грабежи, поножовщина. Наркотики. Можно справиться с преступностью у себя, труднее – если она едет к тебе со всего мира. За добычей. Это продолжает отсасывать силы и средства. Это накладывает ограничения по месту и времени передвижения. Это становится привычным, обычным. Эдакая борьба с мировой преступностью методом приема на дому, «амбулаторно».

14. Тенденция. Прогрессирует во всех вышеупомянутых аспектах.

Вседозволенность; распад этики

15. Цензура и табу. Цензура у нас ассоциируется с тоталитаризмом, демократия – со свободой, а свобода-с дозволенностью всего, что не несет явный вред безопасности, здоровью и благополучию индивидуума. Это отсутствие вреда отграничивает дозволенность от все-дозволенности и приветствуется.

Но. Но. Что такое табу, ограничение, запрет? Дополнительные заборы и перегородки в жизни. А иначе: усложнение структуры социокультурного пространства. Что значит снять табу? Упростить структуру жизни общества. А тем самым: снизить энергетическую напряженность структуры и повысить ее энтропию. Шаг к хаосу. А хаос – это конец, распад, смешение всего, разрушение структурного порядка, гибель.

Сплошные запреты – гибель через окаменение. Снятие всех запретов -гибель через рассыпание песком. Но: запретить вообще все в принципе невозможно – разрешить вообще все в принципе возможно. (Типа: никого нельзя сделать бессмертным – но любого можно убить.)

Средневековые рамки христианской цензуры зажимали мысль и чувство и тормозили развитие. Рамки расширяли и ломали, и сравнительно либеральный XIX век явил определенное равновесие между желанием и запретом: Большой Рывок научно-технического, социального и культурного прогресса. И маятник естественным порядком пошел дальше в сторону вседозволенности.

За определенной точкой дальнейшее увеличение свобод и прав личности -деструктивно и ведет к распаду общества. Ряд нынешних свобод привел бы человека XIX века, создателя нашей цивилизации, в недоумение, шок, ужас.

Снятие табу, безвредное на первый взгляд и расширяющее права личности никому не в ущерб – может быть вредно самим своим фактом: повышением социальной энтропии, понижением социальной энергии, содержащейся в самой структуризации социума.

Любое снятие табу снижает упорядоченность системы. Высвободившаяся при этом энергия, ранее «законсервированная» в структуре, может сублимироваться в созидание (наука, культура, т. д.) – а может рассеиваться в незначимых индивидуальных актах анархизированного пространства. Ну – можно пустить сжатый гелий из баллона в дирижабль, а можно выпустить в воздух.

Цензура – это стены не только тюрьмы, но и дома, но и убежища. Превращая тюрьму в нормальное жилище, надо сносить стены осмотрительно.

16. Язык. Большинство языков содержит табуированные выражения. Их применение – акт экспрессии. Нарушить табу – это сильное действие, соответствующее сильным ощущениям.

Именно запрещенностью, неформальностью мата определяется его высокая энергетичность и многозначность, многофункциональность: выражение крайней степени и порицания, и одобрения, выражение неформальности отношений (хотя бы в конкретном случае) между говорящим и слушающим, возможность замены им любого слова в контексте (эдакий «лингвистический джокер»), самоутверждение через взлом табу, юмористический эффект от включения запретного стилистического пласта и т. д.

Снятие запрета с определенной лексики – да означает просто уничтожение запретной лексики. Слова остались – а запретных слов не осталось. Ну -такие же сочетания фонем, как в любых других словах, вот и вся свобода языка…

Мы убрали перегородку. И упростили структуру языка. И в ней нет больше сверхсильных и сверхэнергичных слов. А к сотням тысяч слов нормативного лексикона прибавилось всего-то несколько синонимов.

Мы думали, что обогатим нормативный язык. А на самом деле обеднили язык в общем. И не осталось нам больше таких слов, от которых собеседник выпучит глаза и потянется за канделябром.

Это повышение языковой энтропии. Понижение энергетики языка. Обеднение лингвистических возможностей. Даровав табуированной зоне права гражданства, мы выпустили из нее пар.

Мы лишили себя условности, которую предки специально создали для возможности пущих эффектов. В результате наш либерализованный язык стал менее выразителен и энергичен.

Изящная студентка и пьяный хулиган заговорили одинаково и стали меньше отличаться друг от друга.

Это шаг вперед? Это шаг вниз, к хаосу, всеобщей нивелированности, усредненности, распаду.

Заметим, что мы живем отчасти в аспекте языка и посредством языка, и в языковых процессах находят выражение процессы нашей жизни.

17. Половая мораль. Аналогичным образом раскрепостили, убрали уйму запретов и тем самым упростили структуру социума, повысив энтропию и, соответственно, понизив энергетику.