Каскадер из Сингапура

– Информация, братец Которн, информация. Этим я зарабатываю на жизнь. Вы знаете, чего я достиг после двадцати семи лет службы в Бюро? Я – паршивый-13-й, вот кто я такой. А как вы думаете, почему? Потому что у меня нет, как они выражаются, задатков руководителя. Знаете, сколько зарабатывает 13-й? Мне пять раз повышали жалование и теперь дают аж 16809 долларов в год. О боже, столько же получают сопляки, только что закончившие юридический факультет! А что у меня есть, кроме этих жалких грошей? Домишко в Боувье, за который я еще не расплатился, двое детей в колледже, четыре костюма, машина, купленная пять лет назад, и толстая жена.

– Вы забыли про жажду, – напомнил я.

– Да, и жажда.

– И жаждете вы не только виски.

Дэнджефилд ухмыльнулся.

– А вы не так глупы, как мне поначалу показалось, братец Которн.

– Я прилежно учился в вечерней школе. Но одного я никак не возьму в толк. Зачем изображать пьянчужку? Вы – не алкоголик, даже не можете прикинуться алкоголиком. У вас отменный аппетит, а алкоголик едва притрагивается к еде.

– А я думал, что у меня неплохо получается, – вновь ухмыльнулся Дэнджефилд. – Делаю я это для того, чтобы собеседник расслабился, подумал, что я слушаю невнимательно, да и едва ли понимаю то, что он говорит. Обычно этот прием срабатывает.

– Только не со мной.

– Ладно, – Дэнджефилд ногтем мизинца выковырял из зубов кусочек ветчины, оглядел со всех сторон, а затем бросил на ковер. – У вас неприятности, Которн.

– У кого их нет.

– Такие, как у вас, бывают не у всякого.

– Может, вы выразитесь конкретнее.

– Конечно. Ваша жизнь висит на волоске.

– Какое счастье, что рядом со мной агент ФБР, готовый придти на помощь!

Дэнджефилд зло посмотрел на меня.

– Вам не нравится, да?

– Кто?

– Толстяк в дешевом костюме, который врывается к вам в восемь утра и пьет ваше виски.

– Давайте обойдемся без этого. Будь вы пьяницей, вас бы в пять минут вышибли с работы.

Дэнджефилд улыбнулся.

– Тогда пропущу еще рюмочку, чтобы успокоить нервы, – он прошел к кофейному столику, налил себе виски и вернулся к стулу, на котором сидел, с бокалом и бутылкой. – Не хотите составить мне компанию? Коридорный принесет вторую бутылку в десять часов.

– В десять у меня самолет.

– Есть другой, в двенадцать. Полетите на нем. Нам надо поговорить.

– О чем?

– Не валяйте дурака, – Дэнджефилд поднял бокал и улыбнулся. – Мне редко удается выпить «Чивас Регал». Слишком дорогое удовольствие.

– Для меня тоже.

– Но Чарли Коул может себе это позволить, а?

– Похоже, что да.

Я встал из-за стола и перебрался на один из диванов. Дэнджефилд подождал, пока я сяду, одним глотком осушил бокал, вытер рот тыльной стороной ладони.

– Пока хватит. Теперь давайте поговорим.

– О чем? – повторил я.

– О вас, Чарльзе Коуле и Анджело Сачетти. Для начала хватит?

– Вполне.

Дэнджефилд откинулся на спинку стула и вновь начал изучать потолок.

– Вчера вы прилетели рейсом «Юнайтед», и в аэропорту Даллеса вас встретил Джонни Раффо с катафалком, на котором обычно разъезжает по Вашингтону Коул. В половине седьмого Раффо оставил вас в отеле, а часом позже увез оттуда. Без десяти восемь вы приехали в дом Коула и пробыли там до одиннадцати, а потом катафалк доставил вас обратно в отель. Вы никому не звонили. Я лег спать в два часа ночи, а встал в шесть утра, чтобы добраться сюда к восьми. Я живу в Боувье, знаете ли.

– Вы мне говорили.

– А вот кое-чего я вам не сказал.

– Что именно?

– Я не хочу, чтобы с Чарльзом Коулом что-то случилось.

– Он тоже. Дэнджефилд фыркнул.

– Можете поспорить на последний доллар, что не хочет. Положение у Чарльза Коула незавидное. Мало того, что Анджело сосет из него деньги, так он еще поссорился с Джо Лозупоне, а ссоры с ним я бы не пожелал и своему врагу. Чарли говорил вам об этом?

– В самых общих чертах.

– Я знал одного парня, с которым Джо Лозупоне поссорился в начале пятидесятых годов. Так Лозупоне прикинулся овечкой, обещал все забыть и пригласил этого парня на обед. Когда все наелись и напились, друзья Лозупоне достали ножи и разрезали этого парня на мелкие кусочки. А их жены, в роскошных туалетах, ползали по полу на руках и коленях, убирая то, что от него осталось.

– И что вы после этого сделали?

– Я? Ничего. Во-первых, не мог ничего доказать, а во-вторых, Джо не нарушил ни одного федерального закона.

Я встал.

– Пожалуй, все-таки выпью.

– Прекрасная идея.

Я взял два чистых бокала и прогулялся в ванную за водой. Вернувшись, спросил Дэнджефилда, разбавить ли ему виски. Он отказался. Я налил ему на три пальца чистого виски, себе – поменьше и добавил воды.

– Вы не похожи на человека, который привык пить виски в восемь утра, – прокомментировал Дэнджефилд, когда я протянул ему бокал.

– Только не говорите тренеру, – усмехнулся я.

– У вас цветущий вид. Вот я и подумал, долго ли вы сможете сохранить его.

– Я думал, вас заботит Коул, а не я.

– Меня не заботит старина Коул. Я лишь хочу, чтобы с ним ничего не случилось до того, как он все принесет.

– Что все?

– Некую информацию, которую он уже два года обещает передать нам.

– О ком?

– О Джо Лозупоне, о ком же еще.