Карты Люцифера

– Один господь ведает. Когда его выгнали, он устроился в морг при Второй градской… Даже не патологоанатомом, а санитаром. Квартиру эту, где вы только что были, он получил, еще работая в Склифосовского. После пятьдесят третьего я к нему перебралась. Ну а дальше и вовсе пошло… В своем морге он начал чудеса вытворять. Мертвых, как говорили, оживлять пытался. Ну, конечно, в Кащенко отвезли. Вышел через полгода… Зачем я все это постороннему человеку рассказываю, и сама не знаю. Выговориться, наверное, хочется. Вам, я думаю, не слишком интересна моя болтовня?

– Нет, очень даже интересна, – совершенно искренне ответил Артем. Особенно его заинтриговало упоминание о картах. Причем опять в том же контексте. У человека, ими владеющего, появляется способность к предвидению. Соболев о подобном рассказывал, а теперь эта еврейка… Что же за карты такие волшебные?

– Гонения кончились, все нормальные люди вернулись на свои места, а Марик продолжал скитаться: то морг, то Кащенко. Неприкаянная душа! В конце концов дали вторую группу инвалидности. А лет шесть назад у него появился домишко в сельской местности. Собственно, не совсем в сельской. Там – дачный кооператив… «Memento mori»[20] называется. Медицинские работники от трудов праведных отдыхают. Вот Марик в этом «Моменте» вроде сторожа и завхоза одновременно. Хотя дом – собственный. Не бог весть что, но принадлежит Марику. Друзья его постарались, светила медицинские. Деньгами и материалами помогли. Круглый год там живет.

– А как же синагога?

Она засмеялась:

– Он, знаете ли, переменил религиозные воззрения.

– Неужели?

– И я вначале поразилась.

– Неужели уверовал в Иисуса?

– Насколько я понимаю, вера его синкретична. То есть вобрала в себя идеи и обряды различных религий. Но христианство, видимо, определяющее. Знаю, он посещает расположенные в округе церкви.

– Словом, обратился… – хихикнул Артем.

Позади раздалось весьма выразительное ворчание.

– Что это с вашей собакой? – опасливо спросила Вера Соломоновна. – Вроде сердится? – Она обернулась. – Страшный какой пес. И веки красные, неплотно прилегают к роговице. Он что, болен?

– Особенности породы. Собака совершенно здорова.

– Но ведь на что-то он прореагировал? Почему вдруг зарычал? Разговор наш не понравился?

Артем глянул в зеркало заднего вида и хмыкнул:

– Все понятно. У обочины шоссе паслось несколько коров. А по окрасу они вылитые сенбернары. Видно, Ней принял их за родственников.

– Родственников, по-моему, приветствуют иначе. Даже собаки.

– Рассказывайте дальше про вашего брата, – попросил Артем.

– Хотите написать про него очерк? Не пропустят. Даже на фельетон не потянет. Про душевнобольных статей не публикуют. Если, конечно, они таковыми признаны официально.

«Эта Вера Соломоновна не так проста, какой кажется на первый взгляд», – отметил Артем.

– Так в чем все-таки заключается его безумие? – спросил он.

– Трудно сказать определенно. Во-первых, он слывет кем-то вроде народного целителя. И как ни странно, среди профессиональных медиков. А уж окрестное население его чуть ли не за святого почитает. Лечит он людей и травами, и наложением рук, а частенько при помощи оперативной хирургии.

– Операции делает?

– Вывихи вправляет, грыжи…

– Ну и что же тут ненормального? Помогает людям… Не все ли равно, каким образом. Главное – результат.

– Ненормально то, что мог бы прилично зарабатывать, а он лечит бесплатно. Даже от подношений отказывается. Кроме того, непрерывно плетет всякую ахинею о потусторонних силах, об астральном мире, окружающем нас и непрерывно с нами взаимодействующем. И тому подобную мистическую чушь. Возможно, его знакомым подобные разговоры и нравятся, а лично мне нет. Откровенно говоря, у меня с Мариком из-за его длинного языка довольно натянутые отношения. Он постоянно обвиняет меня в приземленности, в меркантильности. А что во мне меркантильного? Вы же видели, особого достатка я не нажила. Если разобраться, Марик богаче меня. Дачу имеет… Хотя на душевнобольного нельзя обижаться. – Вера Соломоновна поджала губы.

– А каков ваш род занятий? – поинтересовался Артем.

– Директор библиотеки. Не ахти какая должность. Какие уж тут богатства!

– Ну, если с умом… – протянул Артем.

– Смеетесь? Книгами, что ли, подержанными торговать?

Доехали до Сходни. Дальше меркантильная библиотекарша толково рассказала, куда ехать дальше, и, четко командуя, вывела Артема на проселок, ведущий к дачному кооперативу. Дорога сначала петляла мимо картофельных полей, потом через перелески вывела к воротам, над которыми имелась вывеска «Момент воли».

– Вы же говорили, кооператив называется «Memento mori»? – удивился Артем.

– Ту вывеску запретили как упадническую, – отозвалась Вера Соломоновна. – Как можно в местах общественного отдыха помышлять о смерти? Напрасно местные мудрецы доказывали: рядом Клязьма, поэтому, мол, при купании нужно соблюдать осторожность, о чем и напоминает безответственному народу название кооператива. Все равно запретили!

– «Момент воли» тоже не особенно прогрессивно. Ницшеанством попахивает, – насмешливо заметил Артем.