Карты, деньги, два клинка. Том 1 (СИ)

Одну за одной я освобождал души пленников Талии, позволяя стражам наконец-то вознестись и избавиться от пожизненного рабства. А при жизни вы неистово молились богине, что заточила вас в чертогах своего храма и обязала служить себе верой и правдой. Долбанные марионетки, вот что такое свобода!

Увернулся от выстрела лучистой энергии. Пусть он вновь на время ослепил меня, это не помешало запрыгнуть в толпу преследователей и, вытянув руки с кинжалами, закрутиться в воздухе вокруг своей оси.

Когда зрение вернулось в норму, я стоял, окруженный расчлененными трупами и орошенный кровью с головы до ног. Сломанные и рассеченные сферы валялись неподалеку, потускнев и лишившись пропитавшей их магии.

Но я был уверен, что Талия пустила в ход не все свои штучки. Придется хорошенько поработать, прежде чем пробиться к выходу из храма.

Чтобы не терять ни минуты, перепрыгнул хаотично разбросанные по арсеналу трупы и двинулся дальше, к главному холлу. Вот там меня, скорее всего, и примут. Места много, есть где стражам разгуляться. Да и Талия — любительница занимательных зрелищ. Всю свою ватагу готова была отправить на бойню только ради того, чтобы вернуть меня в хитро сплетенные сети.

И эта женщина была известна, как богиня истины и справедливого суда… Справедливо, ничего не скажешь. Хотя все боги одинаково мерзкие, в этом я уже успел убедиться. Власть развращает, а если она божественная — тем более.

Много времени не ушло на то, чтобы добраться до холла, украшенного мрамором с золотистыми прожилками, лепниной и толстыми резными колоннами. Ровными рядами перед выходом выстроились присяжные с мечами наперевес. Белоснежные крылья нетерпеливо подрагивали за их спинами.

Сама же хозяйка положения занимала более безопасное место — на балкончике, расположенном над массивными двустворчатыми дверями и окруженном балюстрадой. Стройное тело богини обтягивало легкое белое платье — символ чистоты и праведности, как бы иронично это ни звучало. Светлые локоны водопадом ниспадали на ее обнаженные плечи и упругие груди. Она была прекрасна. Примерно так же, как алое наливное яблоко, прогнившее и червивое внутри.

Мысленно прикинул, насколько быстро сумел бы добраться до Талии. За несколько секунд и пару мощных прыжков. Она явно меня недооценивала. Или дразнила.

— Ты ранен, — нарочито любезно произнесла женщина.

Опустил взгляд и только сейчас заметил, как струйка крови стекает по руке, каплями срываясь с подрагивающих пальцев. Слишком вымотался и устал, чтобы своевременно обратить внимание на ранение.

— И правда, — снова поднял на богиню глаза. — Но это всего лишь царапина. Не переживай.

С такого расстояния разглядеть выражение ее лица не мог, но был почти уверен, что богиня улыбалась. Медово-приторно, но скрывая свои истинные чувства — обиду и страх. Играть на публику боги умели, однако обнажить свои настоящие эмоции и признать, что всё человеческое им не чуждо…

— Я с самого начала думала, что за свершенные преступления ты отделался малой кровью, — вещала Талия с балкончика. — Но чтобы ты осмелился проигнорировать мое милосердие и попытаться сбежать…

— Попытаться? — усмехнулся я, крутанув кинжалы в руках. — Я уже это делаю, дорогая. И уборка в арсенале тебе предстоит не из легких. Вернее, твоим жрицам. Ах да… тебе же на них совершенно насрать.

— На сей раз я накажу тебя так, как подобает!

Голос ее дрожал от едва сдерживаемой ярости. И всё того же страха, который, пусть и невольно, пронизывал женщину с макушки до обнаженных пяток.

— Нет. Ты просто отправишь своих ангелов на верную смерть. Окончательную. Но тебе ведь и на это насрать, не правда ли? Если сама богиня истины смеет лгать в лицо, значит конец этого мира уже совсем близок.

— Обвиняя меня во лжи, ты сам выносишь себе смертный приговор.

— Так попробуй, — насмешливо изогнул бровь, — приговори.

— Стража! — громогласно воззвала она к прислужникам, в тот же момент ощерившим перья. — Поймать! Обезоружить! Заточить!

Дожидаться, пока вся эта орда бросится на меня, не стал. Вонзил оба клинка в пол перед собой. Они пробили мрамор и вошли в него мягко, как нож в масло. Создали трещину. Сперва небольшую, но чем глубже я погружал их в камень, тем сильнее трещина росла. Вот она стремительно побежала вперед, зигзагом, расширяясь с каждой секундой.

Часть присяжных успела подняться в воздух, размахивая крыльями, остальные же продолжали переть на меня, несмотря на трещину и слепо повинуясь приказу своей госпожи. Опрометчиво. Вот в трещину угодил один латный ботинок, затем второй…

— Как же вы слепы! — верещала Талия, активно жестикулируя руками. — Тупые жестянки! Взлетайте! Сейчас же убирайтесь с земли!

Тем временем разлом продолжал жадно обгладывать мрамор. В разверзшуюся под ногами бездну падали крупные куски, двери пронзительно заскрипели, стены заходили ходуном. Сперва дальняя, а затем и боковые.