Скорее всего все они – не из нашего изолятора, в смысле, не бывшие здешние сидельцы. Да наверняка! Здесь с маленькими сроками практически не бывает никого. Тут – тяжеловесы все. Впрочем, про хозбандитов мы практически не знаем ничего. Мы их никогда не видим.
Здесь вообще никто никого никогда не видит. Можно всю жизнь просидеть и не знать, кто в соседней камере. Когда тебя ведут – строжайше следят, чтобы ты ни с кем, не дай бог, случайно не встретился (не "словился"). Орут друг другу, ключом стучат… ("Стой!.. Веди!..") А на лестнице – сразу сирену включают. Пока она вопит, никого больше вести нельзя. Это у них строго!
Общаться, в сущности, только в автозэке можно. Если с кем-нибудь отсюда вместе попадёшь. Перекрикиваться из стаканов. Конвойным – по хую. Перекрикивайся. Они сами этот изолятор не любят.
"Ты из какой хаты!?.. А кто там с тобой!?.. А ещё сидел с кем, раньше!?.."
Приезжаешь – полный новостей:
"Тебе от Али привет! Восемнадцать ему дали." – "О-о-о!.. А где он сейчас?"
Ага! 5-й и 6-й этаж остались. Ну, это уже жилые. Отремонтированные.
Трёх- и четырёхместные камеры. В основном – трёх. По 10 на каждом этаже. Из этих 10-и по две (опять-таки на каждом этаже) – восьмиместки. Вот и считайте. Сколько всего здесь народа. Получается где-то человек 80, не больше… На всю нашу необъятную Россию-матушку… Лучшие из лучших, в общем. Сливки!
Да так оно и есть, пожалуй что… На 3-ем этаже, правда, некоторые ещё камеры заняты, но, с другой стороны, зато и пустых много. Вот я, скажем, один сейчас в 3-х-местной сижу. Действительно, 80, наверное, больше-то вряд ли наберётся… Из этих 80-и ну, десяток пусть – женщины. От силы! Такая вот у нас получается… арихметика…
Ладно, стишок срочно надо, стишок! А то скучно… вато. Быт этот!
Приземлённый. Шконки-шлёнки. Зрители, по ходу, устали.
Итак:
…
Так. Про изолятор наш я, может, ещё и попожжее напишу, а сичас…
Чё-нито… другого… явно… треба… Оживленьица!..
Ну-с? И чего-с?
Ладно, вспоминается мне тут одна забавненькая историйка. Для затравочки.
Заезжает как-то новый сокамерник. Владелец одного довольно крупного банка, между прочим, потом оказался. Ну, разбирает вещи свои, как обычно. Баулы, там… "Здравствуйте!-Здравствуйте!" И вдруг – идёт к дольняку и что-то там начинает делать. Что!?
Дольняк (туалет) находится в углу камеры и огорожен двумя кафельными стенками. Образующими, соответственно, прямой угол. В метр примерно высотой. Представляете: угол камеры, там унитаз-умывальник; и угол этот отгорожен двумя перпендикулярно расположенными друг к другу невысокими кафельными стенками. Ну, как если вы нарисуете прямоугольник, две стороны которого – угол камеры. Остальные же две будут – стенки. Понятно? Не знаю, как ещё объяснить. Показать-то легко, а вот описать! Ладно, я думаю, вы всё же поняли. Над стенками – две полые пластмассовые трубки – для шторок.
И вот этот новенький чего-то там к этим трубкам с серьёзным видом прилаживает. Сноровисто, по-деловому так!.. На каких-то там ниточках или верёвочках. Что?! Ни за что не догадаетесь! Скрученные в трубочки бумажки, ну, типа женских папильоток.
Мы все недоуменно переглядываемся, потом я осторожно спрашиваю:
"Это что?" – "А это, – хладнокровно поясняет мне владелец одного довольно крупного банка, – для рассеивания отрицательной энергии угла." – "Какого "угла"?!" – "А вот этого, – он, не переставая вешать, кивает на огораживающие дольняк кафельные стенки. – Я же тут вот теперь сплю, как раз напротив угла, и энергия отрицательная вся прямо на меня вся идёт."
Владелец банка!! Видели бы его в этот момент его вкладчики!
Отрицательную энергию угла при помощи бумажных папильоток рассеивающим!
Господи! И как же нас достали потом эти его бумажки! Задёргиваешь шторы – они цепляются, путаются… Караул!! А снять – нельзя. "Считайте, что это мой каприз! Я же больше ничего не прошу, всё делаю, никому не мешаю! Оставьте мне их, пойдите мне навстречу!!" Го-осподи!! Тут и так у всех нервы на пределе, а тут ещё эти папильотки дурацкие. Болтаются. Отрицательную энергию угла рассеивают.