Картотека живых

Карльхен быстро ударил его по лицу. Удар был нанесен левой рукой, в которой капо еще держал повязку, но все же у Зденека пошла кровь носом.

— Пустите! — яростно закричал он и рванулся так сильно, что выскользнул из рук Карльхена. Тот хотел ударить его ногой, но промахнулся.

— Проваливай! — крикнул он. — И если я во время тревоги еще раз поймаю тебя около этого забора, пристукну! Повязку отдам в обмен на шапочку, иначе тебе ее не видать. Так и скажи своему писарю!

Зденек побежал в уборную умыться, потом отправился в барак спать, но не спал почти всю ночь, изобретая наивные планы мести Карльхену и готовясь утром рассказать писарю об этой стычке.

* * *

Около женского лагеря в ту ночь действительно мелькнуло несколько фигур. Слева за конторой, около уборной, небольшой участок забора был невидим часовому с вышки. Первым тут появился Хорст. Он поджидал, пока поблизости проходила какая-нибудь девушка, и шепотом окликал ее: «Эй, фрейлейн, подойдите сюда».

Две или три девушки не вняли этому зову и, ускорив шаг, скрылись в бараках. Но одна нерешительно подошла.

— Кто вы? Что вам нужно?

— Я староста лагеря и хотел бы поговорить с вашей старостой.

— С Илоной?

— Да. Позовите ее сюда. Скажите, важное дело.

Девушка кивнула и побежала к бараку. Через минуту вышла Илона, на ходу повязывая платок.

— Сюда, — прошептал Хорст. — Сюда, пожалуйста.

— Что-нибудь случилось? — спросила она, подойдя к забору.

— Не беспокойтесь, ничего. Я только хотел поговорить с вами. Позвольте представиться: староста лагеря Хорст.

— Так вы меня вызвали просто так? Беа всякого дела? — она была явно недовольна.

— Я думал, что вы будете довольны. Мы оба ответственны за своих людей. У нас найдется о чем поговорить… Общие проблемы…

— Побеседовать на такие темы я всегда согласна. Но если вы думаете, что…

— Отнюдь нет, фрейлейн! Вы несправедливы ко мне. А я для вас кое-что принес. Разрешите вручить вам повязку, я ее сам сделал.

— Очень мило, спасибо. Не знаю только, нужна ли она мне. Я никуда не выхожу из нашего лагеря, а девушки меня и так знают.

— Не в этом дело, фрейлейн. Как опытный заключенный, скажу вам, что повязка прежде всего защитит вас от эсэсовцев. Таким мелочам они придают большее значение, чем вы думаете.

— Очень на них похоже. А вы политический?

Это был неприятный вопрос. Хорст хотел было соврать, но потом сообразил, что Илона рано или поздно увидит его днем и заметит цвет треугольника.

— Почти. Я немец, мне не хотелось служить в армии, ну, и я предпринял кое-что…

— Что же именно?

— Вы хотите знать все сразу! Мы ведь только что познакомились… Можно бы поговорить о чем-нибудь поинтереснее.

— Мне пора идти… Вы, видно, зеленый, а? Много зеленых в этом лагере?

«Странная женщина, — подумал Хорст. — Я чувствую себя, как на допросе. А ведь я не кто-нибудь, а первый человек в лагере».

Он разгладил усы, хотя в темноте их все равно не было видно, и проворчал недовольно:

— Не так я представлял себе нашу первую встречу. Люди в нашем положении должны быть выше предрассудков…

— Доброй ночи, — быстро сказала Илона. — Если вы меня вызовете по какому-нибудь важному делу, которое касается всех девушек, я охотно приду. Но только по делу. Всякие другие встречи — лишний риск. Еще раз спасибо за повязку.

И она убежала.

Хорст в одиночестве остался торчать у забора и с досады кусал себе губы. «Однако же, — думал он, — я не мальчишка, чтобы приуныть от первой неудачи и упустить такую редкую возможность». И как только от барака к уборной прошла женская фигура, он снова позвал шепотом:

— Фрейлейн, на минуточку. Вызовите, пожалуйста, старшую по кухне. Важное дело!

Через минуту из барака вышла темная фигура. Хорст усмехнулся и оправил на себе куртку.

— Добрый вечер, — начал он, но вдруг увидел, что это та самая девушка, к которой он сейчас обращался.

— А почему не пришла Юлишка? — разочарованно прошептал он.

— Скажите мне все, что надо. Я ей передам.

«К черту… — подумал Хорст, — вот еще не хватало!» Но потом он испытующе взглянул на девушку за забором и увидел силуэт стройной высокой фигуры.

— Тогда подойдите поближе, — прошептал он. — Как вас зовут?

— Беа, — тихо сказала она. — А вы кто?

— Позвольте представиться: староста лагеря Хорст.

— В самом деле? — прошептала девушка с явным почтением. — Сам староста лагеря?

— Для вас я просто Хорст, — сладким голосом произнес он и прижался к забору. — Подойдите же поближе!

* * *

Обершарфюрер Дейбель вернулся на рассвете с грузом пальто и шапок. Вместе с проминентами Паулем и Гюнтером он застрял на ночь в Дахау, пришлось ждать автомашину. Там они отсиживались во время воздушного налета, а утром проехали через Мюнхен. Было что порассказать!

Дейбель, правда, приказал своим спутникам помалкивать, но все-таки сразу же после их приезда «зеленые» тайком собрались в немецком бараке, и Пауль с Гюнтером рассказали все, что узнали. Это сборище было знаменательно тем, что на него впервые не позвали писаря. «Он против нас, — объявил Карльхен. — Ему всякий политический дороже».