Картонный воин

— Ну да, — усмехнулся майор Проскурин. — Пришли, сказали, что от вас и что вы просили отдать им восемнадцать миллионов баксов за здорово живешь. Им сразу поверили и отдали... Детский сад!

— Ну, может, они не так, может, как-нибудь по-другому сказали?

— А чья тогда подпись на платежных документах?

Подпись была Иванова.

— А-а, я понял, они ее подделали!

— Да? Но только почему-то экспертиза утверждает, это не подделка, что это ваша подпись! — потряс майор в воздухе кипой каких-то бумаг. — Ваша собственноручная подпись! Посредством которой вы подтвердили свое желание перевести с вашего счета восемнадцать миллионов долларов на содержание кубинской армии! Я только не понимаю — на хрена вам сдалась кубинская армия, если наша родная без портов ходит? Уж коли вам делать нечего, лучше бы своим помогали!

— Я вообще никому не помогал, — чуть не заплакал Иванов.

— Вы нас что — за дураков держите?! — начал заводиться майор.

— Я вас не держу...

Ответ прозвучал двусмысленно. Может, случайно, но вполне может быть что и не случайно.

— По остальным счетам вы мне скажете то же самое, скажете, что это не вы, что это они? — уточнил майор.

— Они, они, — закивал Иван Иванович. Разговор зашел в тупик. Вернее, еще из прошлого не выбрался. Если бы это было официальное следствие, то майор Проскурин перестал бы задавать вопросы, а аккуратно подшил протоколы и акты экспертиз в папочку и передал дело в суд. И Иванову впаяли бы по самому верхнему пределу, потому что суд верит не словам, а верит доказательствам, которых в данном случае хватит на десять обвинительных приговоров и на сотню обвиняемых!

Но дело расследовалось не Федеральной Службой Безопасности, а расследовалось частным порядком в бункере расформированной ракетной части стратегического назначения майором госбезопасности Проскуриным и генералом Трофимовым, по поручению какого-то Петра Петровича... Ну точно дурдом!.. И интересовал Петра Петровича не приговор, а интересовали деньги.

— Хорошо, давайте оставим счета, давайте поговорим о вас, — отступил, совершая обходной маневр, майор. — О Париже, взятых вами заложниках, убитых полицейских...

— Я никого не убивал!

— Вот ведь заладил!

— А кто убивал?

— Товарищ Максим.

— Имейте совесть, — тихо сказал майор Проскурин. — Там были десятки свидетелей, которые видели, как вы обращались с заложниками и с этим, как вы его называете, товарищем Максимом. Вы же их из окна выталкивали!

— Да это не я, — расстроился, что его не понимают, Иванов. — Это меня товарищ Максим заставил.

— Что заставил? Чтобы ты его с пятого этажа сбросил? — обалдел от наглости Иванова майор.

— Ну конечно! Это он придумал, чтобы все подумали, что это не он, а как будто я! — сбивчиво объяснил Иван Иванович.

— И полицейских тоже он?

— Он!

— А почему, когда в квартиру ворвалась группа захвата, пистолет был в вашей руке?

— Он мне его отдал.

— А заложники? Они все хором утверждают, что видели, как вы командовали своим напарником, как угрожали ему оружием, а когда однажды он заупрямился, жестоко его избили.

— Да это все он, он! — чуть не плакал Иванов. — Он сказал, чтобы я его бил, чтобы заложники подумали, что я главный!..

— Ну дает! — восхитился майор. — Ему бы фантастические романы писать. Все переиначил, все с ног на голову перевернул!

— А раньше, до заложников, когда вы убили четверых человек и полицейского мотоциклиста, это тоже не вы? Тоже товарищ Максим?

— Нет, тех — Маргарита.

— Кто?!

— Маргарита. Которая моя вторая жена.

— Да вы что? И вы знаете ее адрес, телефон, фамилию?

— Фамилию?.. — вдруг задумался Иванов. — А может, моя?..

Добиться от Иванова правды было невозможно. Не хотел он говорить правды, предпочитая изображать дурака.

Майор вопросительно взглянул на генерала Трофимова. И тот кивнул.

Допрос вступил в новую свою фазу.

— Ты будешь говорить правду? — спросил на “ты” майор и ударил Иванова сложенными лодочкой ладонями рук по ушам.

— Ай! — вскричал Иванов, хватаясь за голову. — Я буду! Я говорю!

— Где деньги? Где четыре с половиной миллиарда долларов?

— Я не знаю. Я их не брал! Новый удар.

— Кто убил полицейских во Франции?

— Товарищ Максим.

Опять удар. Более болезненный, чем были раньше.

— За что ты убил потерпевших на улице Агрономической?

— Это не я!

Серия коротких, хорошо поставленных ударов.

— А после...

Но договорить майор не успел, потому что вдруг услышал, как кашлянул, привлекая к себе внимание, сидящий в углу генерал Трофимов.

Чего это он?

— Не надо, — еле заметно покачал головой генерал.

— Что не надо? Так допрашивать не надо? Или что не надо?..

Но вдруг майор все понял.

Потому что “после” был поселок Федоровка, где Иванов убил четырнадцать взявших его в плен уголовников. Хотя на самом деле убил не Иванов, убили они, вернее, бойцы их подразделения, оставив на месте преступления на ручках дверей, пуговицах и пряжках одежды убитых его отпечатки пальцев и даже предъявив его одному из выживших потерпевших. За такую разборку их бы по головке не погладили, вот и пришлось списать все на Иванова, на котором и без этих уголовников много чего висело.