Карточный домик

– Вы знаете, я помню, что вы были правы с самого начала. Вы первой спросили меня, собираюсь ли я участвовать в выборах премьер-министра.

– Возможно, будет уместно, если я окажусь рядом с вами и в конце…

– Что вы имеете в виду?

Время пришло.

– Возможно, вам пора кое-что прочитать, – сказала девушка. – Это выпуск Национальной ассоциации новостей, который только что вышел из печати.

Она достала из сумки газету и протянула ее Уркхарту.

Лондон – 30–11—91

Совершенно неожиданно мистер Бенджамин Лэндлесс заявил, что отказывается от покупки «Юнайтед ньюспейперс групп». В своем коротком заявлении Лэндлесс отметил, что к нему обратилось несколько крупных политических деятелей, предложивших ему свою помощь в слиянии в обмен на финансовую и редакционную поддержку.

«В данных обстоятельствах, – заявил медиамагнат, – я считаю, что в национальных интересах будет отложить слияние. Я не хочу, чтобы репутация моих компаний была поставлена под сомнение в связи с возможной коррупционной деятельностью, которая могла сопровождать данную сделку».

Лэндлесс также сказал, что он надеется сообщить дополнительные подробности после того, как проконсультируется со своими адвокатами.

– Я не понимаю, что это значит, – спокойно произнес Фрэнсис.

Однако Мэтти заметила, что он смял листок с новостями в сжатом кулаке.

– Это означает, мистер Уркхарт, что мне известны все детали вашей истории, – ответила она. – Теперь о них осведомлен и Бенджамин Лэндлесс. А еще через несколько дней они станут достоянием каждого читателя в стране.

Политик нахмурил лоб. На его лице еще не появились гнев или страдание, как у солдата, получившего огнестрельное ранение, но еще не чувствующего боли, потому что нервная система пока не позволила ей добраться до сознания, послав благословенное онемение. Но Мэтти не собиралась проявлять милосердие. Она снова засунула руку в сумку, вытащила маленький магнитофон и включила его. Запись, которую Лэндлесс вручил девушке, зазвучала в морозном воздухе предельно четко – это был разговор между газетным магнатом и Главным Кнутом. Все вещи в ней назывались своими именами, запись была на удивление внятной, а ее содержание, вне всякого сомнения, преступным – речь шла об обмене политической и редакционной поддержкой.

Затем журналистка нажала кнопку, останавливая запись.

– Я не знаю, ставили вы записывающие устройства в спальнях всех ваших коллег или только Патрика Уолтона, но уверяю вас, что Бенджамин Лэндлесс записывает все свои телефонные разговоры, – сказала она.

Лицо Фрэнсиса застыло в зимнем воздухе. Он начал ощущать боль.

– Расскажите мне кое-что, мистер Уркхарт, – попросила Сторин. – Мне известно, что вы шантажировали Роджера О’Нила, заставив его открыть фальшивый адрес в Паддингтоне для Чарльза Коллинриджа, но найдет ли полиция вашу подпись на банковском переводе, когда начнется расследование?

Главный Кнут молчал.

– Отвечайте, сэр, ведь, как только я обращусь к властям, вам придется рассказать им все, – чуть повысила голос девушка. – Так почему бы сначала не открыть правду мне?

Молчание.

– Я знаю, что вы с О’Нилом организовали утечку результатов опроса, а также решения о сокращении финансирования Территориальной армии, – объявила Мэтти еще громче. – Кроме того, вы заставили его создать фальшивый компьютерный файл на Чарльза Коллинриджа в центральном компьютере партии – Роджер ведь переживал из-за этого? Подозреваю, что еще меньше ему понравилось воровать секретные файлы Майкла Сэмюэля. Но одна вещь вызывает у меня сомнения. Вы или Роджер состряпали эту глупую историю о прекращении рекламной кампании по расширению ассигнований на больницы и скормили ее Стивену Кендрику?

Наконец к Уркхарту вернулся дар речи. Министр постарался глубоко дышать, чтобы скрыть растущее волнение.

– У вас живое воображение, – выдавил он из себя.

– О, если б я им обладала, мистер Уркхарт, то поймала бы вас гораздо раньше! Нет, вас разоблачит не мое воображение, а эта запись, – сказала женщина, похлопав рукой по магнитофону. – И беседа с мистером Лэндлессом, которая будет со всеми подробностями напечатана в «Телеграф».

Теперь лицо Фрэнсиса заметно дрогнуло.

– Но Лэндлесс не станет… не сможет!