Карточный домик

Повинуясь не разуму, а инстинкту, охваченный отчаянием политик подался вперед, схватил рычаг переключения передач и передвинул его на задний ход. Машина вздрогнула, отъехала на фут прежде, чем водитель успел нажать на тормоз, и ударила в облепивших ее демонстрантов. Толпа раздалась в стороны, давая ей дорогу и прихватив с собой молодую женщину в форме медсестры, которая, похоже, пострадала от столкновения. Шофер тут же эффектно развернулся и выехал со двора фабрики, оставив на асфальте черные следы покрышек. Камеры снимали каждую секунду происходящего, наполненного паникой и возмущением.

Политическая карьера Питера осталась лежать на дороге, рядом с уродливыми следами шин. И уже не имело значения, что женщина не получила серьезных травм, как и то, что она не была медсестрой, а являлась опытным членом профсоюза и специализировалась на организации пикетов с последующим превращением их в скандал, достойный внимания новостных каналов. Никто даже не попытался в этом разобраться. Ни один человек не может вызвать возмущение такого количества медсестер, вести себя как трус, не обращая внимания на их протесты, – и перебраться на Даунинг-стрит, 10. Прилив стал отливом и унес беднягу Маккензи в открытое море.

Пятница, 19 ноября

Неделя выдалась для Мэтти невероятно трудной и одинокой, и ей приходилось сильно стараться, чтобы не поддаться унынию. У нее появилось ощущение, будто она бредет по воде, отставая от происходящего. Собеседования по поводу будущей работы ничего ей не принесли – она поняла, что попала в черный список газет расширяющейся империи Лэндлесса, и большинство конкурентов не желают злить его без особой на то причины. А во вторник утром Сторин еще и узнала, что ее ипотечная ставка повысилась.

Но хуже всего было то, что, хотя ей и удалось обнаружить в своем расследовании еще несколько кусков головоломки, она не видела цельной картины. Это убивало ее: женщина чувствовала, как собранные факты сталкиваются у нее в голове с ее собственными мыслями, но ничего внятного из этого все равно не получалось.

Тупая пульсирующая боль в висках преследовала Мэтти уже несколько дней, поэтому она достала кроссовки и спортивный костюм и отправилась в длинный забег по усыпанным листвой тропинкам и дорожкам Голландского парка, надеясь, что физические упражнения очистят тело и разум. Однако бег лишь усилил головную боль, к которой прибавилась боль в легких и ногах. У Сторин закончились идеи, жизненные силы и время. До первого голосования осталось четыре дня.

В тускнеющем вечернем свете Мэтти бежала по каштановой аллее с облетевшими великолепными деревьями, которые тянулись высоко в небо, и у нее возникло ощущение, будто она в тоннеле с мелькающими тут и там призраками. Потом она оказалась на липовой аллее, где летали ласточки, казавшиеся ручными, словно домашние питомцы, и пробежала мимо руин старого Голландского дома из красного кирпича, сгоревшего полвека назад вместе с книгами, так что от него остались лишь воспоминания о былой славе.

В те дни, когда Лондон королевы Елизаветы еще не стал огромным городом, Голландский дом был поместьем Чарльза Джеймса Фокса, легендарного радикала восемнадцатого столетия, который всю жизнь вынашивал революционные идеи и собирал в своем родовом поместье соратников, пытавшихся свалить премьер-министра. Но всякий раз у них ничего не получалось. «И кто же добился успеха там, где Фокс раз за разом, терпел поражение?» – спрашивала себя Мэтти.

Мысленно она вновь, шаг за шагом, прошла поле брани, на котором пал Коллинридж: вспомнила ужасную предвыборную кампанию, в провале которой Коллинридж и Уильямс винили друг друга, потом фиаско больничной программы и роль в этом Стивена Кендрика… Кто слил «Индепендент» решение урезать расходы на Территориальную армию, неизвестно: документ обнаружили в баре «У Энни», но вряд ли в этом стоило винить саму Энни… Затем была еще одна утечка – данных опроса общественного мнения – и град камней в адрес Коллинриджа, но кто за этим стоит, тоже неясно. Сторин знала только, что О’Нил имел отношение к невероятному эпизоду с покупкой акций и адресом в Паддингтоне. К тому же Лэндлесс вдруг совершенно неожиданно заинтересовался высокой политикой, что было для него совсем нехарактерно, и мотивы его оставались непонятными…

Вот и все. Больше у Сторин ничего не было. И куда двигаться дальше? Поднимаясь к самой высокой точке парка, ступая по мягкой земле, Мэтти рассматривала самые разные варианты, надеясь, что внезапно произойдет чудо и один из них все объяснит.

«Коллинридж не дает интервью, – думала она. – Уильямс согласен общаться только через свое пресс-бюро. О’Нил и вовсе не в состоянии отвечать на вопросы, а Лэндлесс даже не притормозит, если увидит меня на переходе. Значит, остаетесь только вы, мистер Кендрик!»

Журналистка побежала дальше, поднялась на холм и вдруг ощутила, что ее бег стал более легким. С новыми силами она устремилась вниз по склону, в сторону дома. Наконец-то к ней пришло второе дыхание!

Суббота, 20 ноября