Картины

Туманный день на исходе зимы, ярко белеет снег. Мы приехали заблаговременно в маленькую церквушку к северу от Упсалы. Там на тесных скамьях уже сидели четверо прихожан. В преддверье перешептывались ризничий со сторожем. У органа суетилась женщина-органист. Перезвон колоколов замер над равниной, а священника все не было. В небе и на земле воцарилась тишина. Отец нетерпеливо заерзал, что-то бормоча. Через какое-то время со скользкого пригорка послышался шум мотора, хлопнула дверь, и по проходу, тяжело отдуваясь, заспешил священник. Дойдя до алтаря, он повернулся и оглядел паству покрасневшими глазами. Он был худой, длинноволосый, ухоженная борода едва прикрывала безвольный подбородок. Он кашлял, размахивая руками, точно лыжник, на затылке кучерявились волосы, лоб налился кровью. "Я болен. Температура около тридцати восьми, простуда, — проговорил священник, ища сочувствия в наших взглядах. — Я звонил настоятелю, он разрешил мне сократить богослужение. Поэтому запрестольной службы и причащения не будет. Мы споем псалом, я прочитаю проповедь — как сумею, потом споем еще один псалом и на этом закончим. Сейчас я пройду в ризницу и переоденусь". Он поклонился и в нерешительности замер, словно ожидая аплодисментов или, по крайней мере, знаков взаимопонимания. Не увидев никакой реакции, он исчез за тяжелой дверью. Отец, возмущенный, начал приподниматься со скамьи. "Я обязан поговорить с этим типом. Пусти меня". Он выбрался в проход и, прихрамывая, направился в ризницу, где состоялся короткий, но сердитый разговор. Появившийся вскоре ризничий, смущенно улыбаясь, объявил, что состоится и запрестольная служба, и причащение. Пастору поможет его старший коллега. Органистка и немногочисленные прихожане запели первый псалом. В конце второго куплета торжественно вошел отец — в белой ризе и с палкой. Когда голоса смолкли, он повернулся к нам и своим спокойным, без напряжения голосом произнес: "Свят, свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы его!" Что до меня, то я обрел заключительную сцену для "Причастия" и правило, которому следовал и собираюсь следовать всегда: ты обязан, невзирая ни на что, совершить свое богослужение.

Глава 5. ДРУГИЕ ФИЛЬМЫ

"К радости" — "Лето с Моникой"

Биргер Мальмстен собрался навестить своего друга детства, художника, обосновавшегося в Кань-сюр-Мер. Я составил ему компанию, и мы нашли маленькую гостиничку в горах, высоко над гвоздичными плантациями, с широкой панорамой Средиземного моря. Мой второй брак находился на нулевой отметке. Мы с моей тогдашней женой осторожно пытались в письмах возродить нашу любовь. Одновременно я начал вспоминать время, проведенное в Хельсингборге. И набросал несколько сцен из супружеской жизни. Выразить предстояло немало — как мое понимание своего места в мире искусства, так и супружеские осложнения, неверность и верность. Кроме того, я хотел сделать фильм, в котором было бы много музыки. В Хельсингборге имелся симфонический оркестр с явно недостаточным числом музыкантов, великолепно исполнявший весь симфонический репертуар. Как только у меня выдавалась свободная минута, я шел на их репетиции. Для окончания сезона они выбрали Девятую симфонию Бетховена. Одолжив у дирижера Стена Фрюкберга партитуру, я смог вжиться в бесстрашную работу маленького оркестра и неоплачиваемого, но страстно увлеченного любительского хора. Их усилия были величественны и трогательны. Великолепный сюжет для фильма. Превратить актеров в моей автобиографической картине в музыкантов и назвать ее "К радости" по имени бетховенской симфонии мне показалось вполне естественным.

Я считал себя исключительно талантливым человеком. В профессиональном отношении неврозы меня не мучили. Я работал, потому что мне было интересно и были нужны деньги. Ценность достигнутых мной результатов меня волновала мало. Иногда, бывая подшофе, я просто поражался собственной гениальности. В фильме "К радости" есть сцена, в которой разгорается дискуссия о том, как важно приходить вовремя на репетицию и быть прилежным. Вот что я пишу в "Латерне Магике" о годах, проведенных в Хельсингборге: "Репетиционный период был краток, подготовка — незначительна. В итоге из наших рук выходила наспех изготовленная массовая продукция. Но мне думается, это неплохо, даже полезно. Молодежь должна постоянно сталкиваться с новыми задачами. Инструмент необходимо все время испытывать и закаливать. Техника оттачивается лишь благодаря тесному и прочному контакту со зрителями". Тот факт, что герой фильма, молодой скрипач, исполняет скрипичный концерт Мендельсона приблизительно с тем же блеском, с каким я сделал "Кризис", неразрывно связан с сюжетом.

"К радости" — безнадежно неровная картина, но в ней есть и несколько достойных сцен. Хорош эпизод ночного выяснения отношений между Стигом Улином и Май-Бритт Нильссон[59]. Он хорош благодаря грамотной игре Май-Бритт Нильссон. В нем отсутствует фальшь, ибо он честно обнажает мои собственные супружеские проблемы.