Карский рейд

— Очень просто: на них открыли кингстоны, суда и затонули… Не стали на них взрывчатку тратить — они того не стоили. Да и не предвидели беляки, что мы их поднимать надумаем. Взорвали только крейсеры «Лейтенант Овцын» и «Орлик».

Шестаков переглянулся с Неустроевым, и на лице начальника экспедиции появилась тень надежды.

— А что… можно было бы попробовать… — задорно сказал Неустроев. — Только неясно — для начала, — как мы этих утопленников разыщем?

— Это я предусмотрел! — объявил с горделивой улыбкой Щекутьев. — У меня все на карте отмечено.

— Ну-у, молодец! — Шестаков радостно хлопнул Щекутьева по плечу. — Хвалю за службу!

Щекутьев весело отозвался!

— Служу революции!

— Значит, так… Сегодня же приступаем к расстановке буев на местах затопления кораблей — согласно отметкам на карте товарища Щекутьева, — деловито резюмировал Шестаков. — Завтра в составе всего штаба и приданных специалистов выйдем в море, посмотрим на месте…

…На заседании штаба каравана присутствовали штабисты — все двенадцать — и начальник отдела Чека Болдырев.

Шестаков излагал обстановку:

— Действуем медлительно. До сих пор болтается на причале это дырявое корыто — «Пронзительный». Того и гляди, оно само по себе ко дну пойдет. А там, между прочим, все навигационное оборудование для нашего каравана, все карты и уточненный маршрут…

Шестаков повернулся к одному из штабистов:

— Уже недели две прошло, товарищ Кленов, как я распорядился перевести все это на берег. Так или нет?

— Так точно!

— Почему не выполнено?

Кленов вытянулся по стойке «смирно», сказал виновато:

— Я ведь докладывал, товарищ начальник экспедиции… Перегружать некуда… Вы же знаете, как у нас с помещениями! Вчера в девятом пакгаузе нам выделили три каморки, сейчас их приспосабливаем…

— И долго вы намерены их приспосабливать?

— Послезавтра с утра можно занимать, Николай Павлович.

— Лично проследите! — распорядился Шестаков. — Если что с «Пронзительным» случится, мы все без головы останемся… А вы, товарищ Кленов, — в первую очередь. Так что учтите: под вашу ответственность…

— Есть! — вытянулся Кленов.

— Пока что усильте охрану…

— Есть!..

— Все свободны! — объявил Шестаков и пригласил Болдырева: — Задержитесь, пожалуйста, Андрей Васильевич, ненадолго — дело есть…

— Это если они клюнут, — сказал Болдырев, — тогда все ясно: предатель — один из состава штаба. А если нет?..

— Если нет — еще лучше, — засмеялся Шестаков. — Они наверняка не захотят пренебречь такой возможностью — оставить нас без карт и приборов, а заодно узнать наш точный маршрут. Поэтому должны напасть на «Пронзительный» обязательно. А мы их там встретим достойно.

— А все-таки — если не клюнут?

— Тогда значит, что предатель находится в числе тех пяти человек, которые знают, что операция с «Пронзительным» — ловушка.

— М-да-а… Бес их ведает… — Болдырев с сомнением потер потылицу. — Ведь эти сведения могут до них просто не дойти, а?

Шестаков отверг такое предположение.

— Исключаю! — сказал он решительно. — Человек, который имеет доступ к паролю, к печати штаба и прочее — наверняка был среди нас…

И он кивнул на кабинет, в котором происходило заседание.

— Ну что ж, попробуем, — усмехнулся Болдырев. — Значит, вечером я обеспечиваю засаду.

— Только очень скрытно.

— Ну, Николай Павлович!..

Море было серо и неприветливо, хотя почти спокойно. Оставляя за собой белоснежные пенные усы, вдоль берега двигался небольшой паровой катер.

На борту его находились Шестаков, Неустроев, Болдырев, Щекутьев, еще несколько специалистов.

Завидев красные буи, расположившиеся на поверхности воды вытянутым равнобедренным треугольником, капитан катера скомандовал:

— Стоп, машина!

Суденышко медленно останавливалось, описывая плавную дугу вдоль буев.

— Вот здесь затонула «Печенга», — негромко пояснил Щекутьев. Он раскрыл планшет и показал собравшимся карту. — Дальше, по продолжению большей стороны треугольника через вершину, были затоплены «Лада» и «Восход»…

— А «Эклипс», «Альбатрос»?.. — спросил Неустроев.

— «Эклипс», «Альбатрос» и другие затоплены вдоль основания равнобедренного треугольника… Вот здесь отмечено на карте…

— А глубина тут большая? — Шестаков с трудом закурил на ветру папиросу.

— Вот промеры… — Щекутьев, придерживая рвущуюся из рук карту, показал отметки: — Восемь с половиной саженей… восемь саженей… восемь с половиной… девять… девять с половиной… семь с половиной… девять… десять… В общем — от семи с половиной саженей до десяти, не больше.

— Значит, в пределах двадцати метров, — пояснил Шестаков Болдыреву. — Само по себе терпимо…

Болдырев поморщился от сильного порыва ветра, принесшего мелкие соленые брызги, тыльной стороной ладони он утер лицо:

— Холодная водичка, однако…

— Ничего, попробуем, — бодро сказал Щекутьев. — Ну как, Николай Павлович, решено?

— Решено-то решено… да неясно — сколько же водолазов потребуется, чтобы все это имело смысл…

— Водолазов, конечно, маловато, — согласился Щекутьев. — Но раз такое дело, подучим быстренько, добровольцы всегда найдутся.