Карпинский

29 января 1918 года, через пять дней после общего собрания, состоялось заседание Государственной комиссии по просвещению. Луначарский на нем сообщил, что «академики уже представили смету и согласие войти в переговоры относительно реформ». Завидная оперативность! Старики академики не медлят.

Не медлят и наркомпросовцы. У них готова записка «Положения к проекту мобилизации науки для нужд государственного строительства». Название чуточку нескладное и громоздкое, ну да опыту еще маловато.

Вероятно, потому, что его вручил лично Л.Г.Шапиро (а может быть, академики дознались, что он был его единственным или главным автором) — только в их среде сей манускрипт получил название «Записка Шапиро». Так и говорили: «А вот в записке Шапиро... Нет, голубчик, вы потрудитесь внимательно перечесть в записке Шапиро...» — и все понимали, о чем идет речь. Речь же там шла о том, чтобы объединить ученых и определить им задачи в новых условиях. Записка слишком обширна, приводить выдержки не имеет смысла, перескажем вкратце. Нужен мобилизационный центр науки. В ту пору любили кстати и некстати употреблять военные термины. Мобилизационный. Кто мог им стать? Специальная комиссия при академии. В нее должны войти представители научных организаций и обществ. Технического общества, Вольного экономического общества, Общества имени Чупрова и других.

Цель? Основная и ближайшая задача, отмечалось в проекте положения... то бишь в положении к проекту! — «широкое и всестороннее исследование народнохозяйственною труда в основных его отраслях (сельское хозяйство, промышленность, обмен, транспорт, организация потребления, финансы и т.д.)». Исполнитель? «Средствами широко организованного коллективного исследования на основе привлечения рассыпанных в стране научных сил разнообразнейших уровней, привлекаемых к участию в соответствующей стадии работы».

Опять-таки тяжеловато изложено, но академики тотчас смекнули: это же наш КЕПС! Комиссия по изучению естественных производительных сил России, успешно работающая с пятнадцатого года и обобщившая накопленные знания по минеральным источникам, полезным ископаемым, земледелию, транспорту и другим отраслям народного хозяйства.

Карпинский передал записку в КЕПС, попросил прислать ему свои соображения; там она попала к А.Е.Ферсману. Опять-таки нет надобности подробно пересказывать ответ Александра Евгеньевича, хотя он горячо обсуждался академиками; вообще, эти «пристрелочные залпы» (позволим себе и мы употребить военный термин) казались им исполнены чрезвычайного значения. Ясно было, что в будущей академии получат преимущественное развитие прикладные науки, технические; возможно, будут созданы даже новые отделения и секции.

Ферсман возражал против того, чтобы академия взвалила на себя изучение «всего» народного хозяйства; дескать, задача эта «по своей широте, сложности... лежит вне круга... Академии и практически трудно осуществима в ее стенах». Действительно, это, по сути, неподъемная для академии работа. Лучше расширить, предлагал Ферсман, КЕПС. Что же касается «распыленных научных сил», то их, да, их нужно взять на учет. «В тяжелые моменты русской действительности задача об охране то-то, что есть, должна доминировать над идеей нового строительства». Пока, мол, главное — это сберечь то, что есть, а оправимся, окрепнем — примемся строить. Мысль разумная, но в Наркомпросе она показалась несколько пессимистической.

Суммируя впечатления от этого первого обмена мнениями, надо сказать, что Луначарский с сотрудниками высоко оценили возможности академии и поставили ее во главе ученых сил государства; сформулирован был также принцип коллективности работы ученых. Академия же готова взять на себя определенные задачи «экономическо-технического изучения хозяйственной жизни страны».

20 февраля 1918 года академики собрались на очередное экстраординарное собрание. Повестка дня «О предложении Комиссариата по народному просвещению относительно мобилизации русской науки». Вот насколько важными представлялись академикам эти первые определяющие контакты с Советской властью! В протоколе указывалось, что деятельность академии «тесно связана с благом России», что она всегда занималась изучением материальных и духовных богатств Родины. (И духовных! — не забыли подчеркнуть академики.) И потому наряду с КЕПСом, Центральной сейсмической комиссией, Магнитной и другими они назвали Комиссию для составления диалектологических карт русского языка, Комиссию по изданию «Академической библиотеки русских писателей», Комиссию по изучению племенного состава населения и другие. Без познания духовных богатств России «материальных» богатств недостаточно.

И в заключение: