Каролин и Каро

Едва мать удалилась, девочка затеяла беседу с Каро:

— Как тебя зовут?

— Каро Эндрюс.

Девочка принялась буравить соседку взглядом. Прищурилась. Потом вытащила из материнской сумки маникюрные ножницы.

Каро замерла. Вид ножниц был устрашающим, но она смотрела на них как зачарованная. Другие матери не обращали внимания. Ножницы сверкнули, и первый локон упал с головы Каро. Юная парикмахерша была сурова и печальна. Она снова щелкнула ножницами…

— О боже!

Это вскрикнула ее мать. Она оттолкнула дочурку от Каро. Забрала ножницы. Увела девочку.

Остальные матери столпились вокруг Каро.

— Ты в порядке?

— Тебя не поранили?

— Не беспокойтесь, — вежливо отвечала Каро.

Но когда пришло время показаться режиссеру, изобразить восторг и поиграть с большой красивой куклой, Каро все еще была напугана. Недостаточно счастлива, поэтому в рекламу так и не попала.

— Сама виновата, — сказала Зоэ на обратном пути.

— Она отхватила мне целый клок, — оправдывалась Каро.

— Это не оправдание, — вздохнула Зоэ. Она вырулила к обочине и затормозила. Долго смотрела на Каро.

— С тем же успехом ты можешь это узнать и сейчас, — сказала она. — Люди всегда будут тебе завидовать. Так будет до конца твоих дней. Если высоко держишь голову, кто-нибудь непременно в нее выстрелит. Так, дорогая, устроен мир. Привыкай.

Всю дорогу Каро наматывала на пальчики оставшиеся локоны.

Каро нравились маленькие вещицы. Крохотные стеклянные зверюшки, сова, вырезанная из персиковой косточки, гномьи стульчики и столики. У нее коллекция, она выставила ее на подоконнике. Идеальная планетка — большой мир не тронет, не разрушит.

Больше всего на свете ей хотелось кукольный домик, но Зоэ говорила, что пока не получится, хотя у Каро скоро день рождения, пять лет. Полно вещей, которые пока не получаются. Это потому что дела идут неважно.

— Это временно, — всегда прибавляла Зоэ. — Но ты же понимаешь, как оно бывает. У директоров по кастингу короткая память, а клиенты не особо знамениты своей преданностью.

В основном Каро не понимала, но кивала и хмурилась.

Кое-что она, однако, понимала. Она знала, что ее мама — агент, поставляющий детей для съемок в кино и на телевидении. Большей частью Зоэ работала дома, не отрываясь от телефона. Но в Голливуде у нее была собственная контора, частенько, если не удавалось задешево нанять какую-либо девчонку, чтобы посидеть с Каро, они отправлялись туда вдвоем.

Контора называлась “Детишки Зоэ”. Раньше Каро обижалась — она хотела быть единственным ребенком Зоэ. Теперь Каро понимает, что это все понарошку. Ни один из этих детишек для Зоэ ничего не значит — одна Каро.

— Но когда-нибудь одна из этих крошек сделает нас богатыми, — заверяла ее Зоэ. Потом вглядывалась в Каро. — Может, это будешь ты!

Судя по всему, Каро это не грозило. Она ходила на прослушивания, но пока ничего не складывалось.

Ей было, по правде говоря, все равно. Неплохо бы переехать в Беверли-Хиллз и получить кукольный домик, но не так уж это важно. И сейчас неплохо.

Но она часто расстраивалась по поводу Зоэ. Обычно, когда дела шли совсем плохо, Зоэ пожимала плечами и говорила:

— Не бери в голову, малышка, все образуется. — Однако иногда ее настроение падало, и все вокруг становилось таким тусклым, что Каро приходилось обхватывать мать руками и вселять в нее свою детскую животворную силу. А когда не помогали ни объятия, ни полбутылки джина с тоником, Зоэ удалялась в соседнюю комнату и лежала там часами в полутьме.

В последнее время каждое утро было таким: она не хотела ни одеваться, ни готовить завтрак, ни есть, ни пить, ни общаться с дочерью — просто лежать, распростершись на кровати.

Каро терпеливо ждала, когда матери станет полегче и послышится привычный шум. В такие дни Зоэ выглядела очень бледной — только красные пятна на щеках. Она заглядывала в холодильник, чертыхалась, увидев, что там пусто, и командовала:

— Собирайся, Каро! Едем за провизией. Но на этот раз без печенья и ананасов.

Да, печенье и ананасы можно покупать, лишь когда бизнес не катится вниз.

Офис Бренвуд Морт был тесен и весь пропах ароматным мылом. Там было свежо, уютно, но главное, что Зоэ и Каро приняли ласково, чуть ли не с распростертыми объятиями. Все девушки на входе, в коридорах и секретарши в приемных, вероятно, давно знали Зоэ, а с ее дочуркой просто мечтали познакомиться. Все они на один лад говорили, какая Каро хорошенькая и что ей суждено стать великой кинозвездой.

Проходя на обратном пути мимо автомата, выдающего конфеты, Каро не решилась попросить у матери монетку. Но зато задержалась у другого, гораздо более соблазнительного, откуда при удаче могли выпасть игрушки. Там за стеклом среди красочных пустяковин виднелся медвежонок размером с ручонку Каро — такой крохотный и такой желанный.

У Каро перехватило дыхание. Она не могла сдвинуться с места.

— А ну, топай. Топ-топ… — Зоэ не очень на нее рассердилась, но все же была настойчива. — Мне к трем надо быть в банке, а движение на дороге — сама знаешь какое.