Значит, он заболел заячьей болезнью, или, как ее еще называют, болезнью хэйо. Этой болезни в Майяре боялись не меньше, чем чумы, хотя, если взглянуть здраво, казалась она куда безобиднее. Заячья болезнь никогда не вызывала обширных эпидемий, опустошавших целые области, но для верующего человека заячья болезнь была опаснее, потому что не оставляла никаких надежд на воскресение в мире надлунном. Считалось, что болезнь эта вызывается вселением в человека алчного демона — хэйо; если хэйо очень силен, больной умирает, если же выздоравливает — то это означает лишь, что хэйо будет пожирать его душу до конца жизни. А после смерти человека хэйо подыскивает другую жертву, и так продолжается вечно. Поэтому нет для майярца большей беды, чем оказаться рядом с умирающим хэймом-одержимым; здесь не удерживают даже семейные узы — неудивительно, что Байланто, такая вроде бы здравомыслящая женщина, без колебаний оставила заболевшего хокарэма.
Карми вздохнула. Может, зря она поддалась чувству жалости, но бросить беспомощного человека, да еще этого хорошо знакомого, симпатичного ей парня, она не могла. И Карми осознала, что отвезти в замок Ралло Смирола она не может: как же объяснишь, что занесло ее в Забытую Столицу?
Он скоро умрет, поняла Карми. Он скоро умрет, и больше не будет в мире подлунном рыжего веселого парня, к которому она привыкла, как к старому знакомому. Много ли он значит для бывшей сургарской принцессы? Карми вспомнила, как в прошлом году перед собранием Высочайшего Союза уже почти решилась раскрыть ему тайну глайдера. Если бы Высочайший Союз приговорил ее к смерти, Смирол привел бы из Кэйве глайдер и спас ее, в этом Карми не сомневалась.
Нет, не могла Карми бросить его здесь, в высушенных зноем руинах. Следовало увезти его отсюда, но увозить его на лошади было бы мучительно для больного. Только глайдер мог быстро доставить их куда-нибудь в глушь, где никою не будет беспокоить, какая болезнь поразила Смирола.
И если он выздоровеет, он будет знать о глайдере.
«Пусть знает», — решила Карми. Делать нечего, за человеколюбивые порывы приходится расплачиваться.
И Карми вызвала глайдер; уже стемнело, можно было не опасаться, что чьи-то любопытные глаза увидят спускающуюся с неба машину. Тяжело дыша, она перетащила Смирола от стены на открытое место — туда, куда упадет луч гравитационного лифта. Когда глайдер завис над ними и открылся люк, Карми втянула Смирола в кабину и дала команду «подъем». С каждым путешествием ориентация в приборах глайдера давалась ей легче; она без труда указала курс к безымянному необитаемому островку в Торском море. Слабое попискивание оторвало Карми от навигационных проблем. Она оглянулась на Смирола, в беспамятстве плававшего в кабине, и обнаружила, что вокруг него автоматика глайдера затеяла суету. Неизвестные Карми механизмы освободили Смирола от одежды, нацепили на голову что-то похожее на ажурный шлем, окутали плечи шелковистым переливающимся лоскутом.
Карми за полу выдернула из утилизатора наполовину проглоченный тханги, запихнутый туда услужливым автоматом, смяла и бросила в шкафчик: оставлять Смирола без одежды не стоит, сообразила она, может быть, тханги ему еще и пригодится. Руттул в свое время ничего не говорил об этих устройствах, вернее, не говорил детально. Однажды он просто сказал Карми, что в глайдере в числе систем есть автоматы, которые могут заменить врача: в их обязанности входит оказание неотложной помощи заболевшему или раненому пилоту глайдера до того момента, пока не подоспеет настоящая помощь.
«Где ж я вам такого лекаря найду, что заячью болезнь возьмется лечить?» — раздраженно подумала Карми, наблюдая за происходящим.
Автоматы, однако, попискивали так деловито, что Карми немного успокоилась.
«Он выживет, — думала она. — Он выживет. Но каким он будет?» Ей вспомнилось, что большинство хэймов, по рассказам, отличаются по меньшей мере странным поведением. Останется ли Смирол здоровым умственно?
В кабине заметно потеплело — система подбирала для больного наиболее комфортную температуру. Гибкий шланг с блестящим сиреневым наконечником протянулся от шкафчика со съестными припасами и ткнулся в губы Смиролу. Тот, распробовав, зачмокал, не прерывая своего тяжелого сна. Карми осторожно выдернула шланг и лизнула — оказалось, это какое-то кисловатое питье. Карми вернула шланг к губам Смирола.
Глайдер уже давно приземлился. В кабине было жарко, и Карми, утомленная болезненной жарой, забрала скомканный тханги и вышла наружу.
Над островом гулял ветер, трепал кроны немногочисленных чахлых деревьев; было свежо, и Карми показалось, что она вышла из кухни, где жарко натоплена печь. Она сняла сапоги и рубаху, оставила их у размытого дождями кострища и пошла стирать тханги в прозрачной воде, мягко плескавшейся у берега. Выстирав плащ, она растянула его на высохшей, побелевшей коряге и заглянула в кабину.