Карманный оракул

Знающий и тот иногда ставит на эту карту: бывают случаи, когда всего мудрей выказать невежество. Не надо быть невеждой, но невеждой притвориться иногда не худо. С глупцами ни к чему быть мудрецом, с безумными – благоразумным; с каждым говори на его языке. Глупец не тот, кто глупость на себя напускает, а кто ею неизлечимо хворает. Подлинная глупость – естественная, но есть и поддельная – вот до чего доходит хитрость! Верный способ снискать расположение – одеться в шкуру самого глупого животного.

241. Насмешки терпеть, но самому не насмехаться.

Первое – вид учтивости, второе – драчливости. Кто средь общего веселья сердится, сродни ослу и ослом себя выказывает. Шутка дозволенная приятна, а какую кто стерпит – зависит от способности терпеть. Кто от колкости выходит из себя, дает повод вновь кольнуть. Лучше оставить без внимания, самое верное – не подымать перчатку. Весьма серьезные дела часто рождались из шутки – шутка требует немалого уменья и благоразумия. Прежде чем затеешь шутку, надо знать предел терпения у того, над кем хочешь подшутить.

242. Упорно следовать к цели.

У некоторых все силы уходят на начало, ничего не доводят до конца; предпринимают, но не продолжают; их характеру не хватает постоянства. Похвал им не дождаться, ибо, ничего не завершая, застревают на полпути. У одних это от нетерпеливого духа – недостаток испанцев, как терпение – преимущество бельгийцев. Бельгийцы дело доводят до конца, испанцы под конец портят дело; пока не победят, стараются, а победив, тут же удовлетворяются, воспользоваться победой не умеют, – показывают, что могли бы, да не хотят. От неспособности это или от легкомыслия – все равно порок. Коли дело благое, почему не завершить? Коли дурное – зачем было начинать? Разумный бьет свою дичь, а не тратит все силы, чтобы ее поднять.

243. Не надо быть только голубем.

С голубиной кротостью да сочетается хитрость змеиная! Легко обмануть человека порядочного: кто сам не лжет, всем верит; кто не обманывает, другим доверяет. Обману поддаются не только по глупости, но и от честности. Два рода людей способны предвидеть и обезвредить обман: обманутые, проученные на своей шкуре, и хитрые – рассчитавшиеся чужой. Пусть проницательность будет столь же чутка в подозрениях, сколь хитрость ловка в кознях. И не надо быть настолько благодушным, чтобы толкать ближнего своего на криводушие. Соединив в себе голубя и змею, будь не чудищем, но чудом.

244. Искусство обязывать к благодарности. Некоторые, принимая услугу, как бы ее оказывают; кажется и даже верится, что, получая, они сами дают. Есть люди столь искусные, что, прося, честь делают, свою выгоду превращают в почесть для благодетеля. Так хитро умеют дело обернуть, что подумаешь – не им благодетельствовали, а они осчастливили. Необычной такой политикой меняют они порядок обязательств, просто не знаешь, кто кому оказывает милость. Платя словесами, получают нечто более существенное; в их удовольствии для тебя и честь и лесть; учтивость подносят как залог, и там, где они должны быть благодарны тебе, выходит, что ты должен им. Таким маневром переводят долг из страдательного залога в действительный – плохая грамматика, зато какая политика! Немалое это искусство, но искуснее тот, кто, раскусив обман, прибегнет к обмену: отплатит за лесть такой же честью. Тогда каждый останется при своих.

245. Иногда судить по-своему, а не так, как все; это свидетельствует об уме. Не цени того, кто никогда тебе не возражает, – это не говорит о его любви к тебе, а о его любви к себе; не давай же себя обмануть, не плати за лесть, а отвергай ее. Лучше почитай за благо, если кто на тебя и ропщет, особливо те, кто худо говорит обо всех добрых. Огорчайся, коли все, что делаешь, всем нравится, – верный знак, что дела твои нехороши. Совершенное доступно немногим.

246. Не оправдываться, пока не требуют. А хоть и потребуют, чрезмерные оправдания – признание преступления. Заранее извиняться – обвинить себя.

Пускать себе кровь, когда вполне здоров, – не оберешься и недугов и недругов. Преждевременно доказывая свою правоту, пробудишь дремавшую подозрительность. Благоразумный же и виду не подаст, что допускает подозрения, – то значило бы напрашиваться на оскорбления; нет, он постарается их рассеять безупречностью своих действий.

247. Чуть больше знать, чуть меньше жить.

Иные рассуждают наоборот, – для них праздность любезней труда. Нам ничего не принадлежит, кроме нашего времени; во времени живет даже тот, у кого нет пространства. Равно злополучны те, кто тратит драгоценную жизнь на занятия низменные, и те, кто сверх меры обременены высокими. Не перегружай себя ни трудами, ни чужой завистью – ты загубишь свою жизнь и умертвишь свой дух. Иные распространяют это правило и на знания, но ведь кто не познает, тот не живет.