Карлссон, который живет на крыше

Папа с мамой были очень расстроены. И за обедом в тот день было вовсе не так уютно, как всегда. Малыш понял: надо что-то сделать, чтобы стало немножко повеселее; а кто, кроме него, может это устроить?

— А сейчас отгадайте веселую загадку, — сказал он. — Отгадайте, кто вернулся к нам обратно?

— Кто?.. О, надеюсь, не Карлссон? — спросила мама. — Неужели на нас свалилось еще и это несчастье?

Малыш с упреком взглянул на нее:

— Я-то думал, что новость веселая и вовсе он не несчастье.

Буссе расхохотался:

— Ну и жизнь теперь пойдет в нашем доме. Мамы не будет, а будет Карлссон, да еще экономка в придачу, которая будет свирепствовать как ей вздумается.

— Не пугай меня, — сказала мама. — Подумать только, если она увидит Карлссона, что тогда?

Папа строго взглянул на Малыша:

— Вообще ничего не «будет». Экономка не должна ни видеть Карлссона, ни даже слышать про него. Обещай нам это, Малыш.

— Карлссон летает куда ему вздумается, — ответил Малыш. — Но я обещаю не рассказывать о нем.

— Ни одной живой душе, — продолжил папа. — И не забывай, о чем мы договорились.

— Ладно, ни одной живой душе не скажу, — обещал Малыш. — Разве что только фрёкен в школе.

Но папа покачал головой:

— Фрёкен ни в коем случае! Абсолютно! Ни при каких условиях!

— Тс-с-с! — прошептал Малыш. — Тогда я и экономке не стану рассказывать. Ведь с ней, наверное, придется еще хуже, чем с Карлссоном.

Мама вздохнула.

— Неизвестно еще, сможем ли мы найти экономку, — сказала она.

Но уже на другой день она поместила объявление в газете. И одна-единственная экономка откликнулась на него. Звали ее фрёкен Бокк[8]. А через несколько часов она пришла, чтобы получить работу. Малыша же угораздило именно в тот самый день схватить воспаление уха, и ему хотелось быть как можно ближе к маме. А лучше всего — сидеть у нее на коленях, хотя он, вообще-то говоря, был уже слишком большой для этого.

— Когда воспаление уха, то можно, — сказал Малыш, залезая к маме на колени.

Тут в дверь и позвонили. Это явилась фрёкен Бокк. Малышу не позволили больше сидеть на коленях у мамы. Но все время, пока фрёкен Бокк находилась у них в доме, он вертелся рядом с маминым стулом, прижимаясь больным ухом к ее руке, и время от времени, когда в ухе особенно стреляло, тихонько стонал.

Малыш надеялся, что фрёкен Бокк будет молодая, и красивая, и добрая, примерно как фрёкен в школе. Но оказалась она пожилой и решительной дамой. Она была высокой и дородной, с несколькими подбородками. А еще у нее были такие злые глаза, что Малыш испугался. Он сразу почувствовал, что она ему не по душе. Это, разумеется, почувствовал и Бимбо, потому что лаял на нее изо всех сил.

— Вот как, здесь есть собака, — сказала фрёкен Бокк.

Мама забеспокоилась.

— Вы не любите собак, фрёкен Бокк? — спросила она.

— Нет, люблю, но только если они хорошо воспитаны.

— Не знаю, так ли уж хорошо воспитан Бимбо, — смущенно заметила мама.

Фрёкен Бокк энергично кивнула головой:

— Но если я решусь пойти к вам в экономки, то у меня щенок будет воспитан хорошо. Мне и прежде приходилось заниматься собаками.

Малыш искренне надеялся, что она не решится пойти к ним в экономки. Как раз в эту минуту у него стрельнуло в ухе, и он не смог удержаться, чтобы не застонать. Правда, совсем немножко.

— Да-да, собаки, которые лают, и малыши, которые хнычут, — сказала, скривив рот, фрёкен Бокк.

Ей, вероятно, казалось, что это шутка, но Малыш счел ее слова не очень-то веселой шуткой и тихонько произнес как бы про себя: «А еще у меня ботинки скрипят».

Услышав эти слова, мама покраснела и поспешно сказала:

— Надеюсь, вы любите детей, фрёкен Бокк, не правда ли?

— Да, только если они хорошо воспитаны, — сказала фрёкен Бокк, вперив взгляд в Малыша.

И мама снова страшно смутилась.

— Не знаю, так ли уж хорошо воспитан Малыш, — пробормотала она.

— Но у меня он будет хорошо воспитан, — сказала фрёкен Бокк. — Подождите немного, мне ведь приходилось заниматься и детьми.

Малышу стало страшно. Ему было так жалко всех детей, которыми занималась прежде фрёкен Бокк. А теперь он и сам станет таким ребенком; не удивительно, что у него был испуганный вид.

Мама тоже, казалось, призадумалась. Погладив Малыша по голове, она сказала:

— Что касается этого ребенка, то здесь гораздо лучше действует приветливость.

— Однако я заметила, что это не всегда помогает, — сказала фрёкен Бокк. — Дети нуждаются также в твердой руке.

Затем фрёкен Бокк решительно высказалась по поводу того, какое жалованье она хотела бы получать, и решительно заявила, что ее следует называть «домоправительницей», а не «экономкой». И с этим вопросом было покончено.

Тут папа как раз вернулся из конторы, и мама представила ему фрёкен Бокк:

— Наша домоправительница, фрёкен Бокк!

— Наша домокозлючка, фрёкен Бокк! — воскликнул Малыш.

Затем он поспешно выскочил в дверь. За ним по пятам, дико лая, мчался Бимбо.

Назавтра мама уехала к бабушке. Все плакали, когда она уезжала, а больше всех — Малыш.

— Не хочу оставаться один с Домокозлючкой! — всхлипывал он.