Карлссон, который живет на крыше

— Женщины не умеют обращаться с такими машинами, это, пожалуй, всякий знает. Нет, вот как надо! — вскричал Карлссон, принимаясь пылесосить одну из тонких белых занавесок, да так, что она тут же с легким шелестом наполовину въехала в пылесос.

— Ой, прекрати сейчас же! — закричал Малыш. — Занавеска слишком тонкая! Не видишь разве, она всасывается в пылесос… Прекрати сейчас же!

Карлссон пожал плечами.

— Пожалуйста, если тебе хочется жить в грязи и беспорядке! Мне-то что, — сказал он.

Не выключив пылесоса, он начал тянуть и вырывать из него занавеску. Но тот не желал выпускать свою добычу.

— Попробуй только не отдать! — пригрозил пылесосу Карлссон. — Ведь ты имеешь дело с Карлссоном, который живет на крыше, — лучшим перетягивальщиком каната.

Рванув занавеску изо всех сил, он вытащил ее из пылесоса. Но она была уже совсем черная и к тому же немножко рваная.

— О, погляди, на что похожа занавеска, — с несчастным видом сказал Малыш. — Посмотри, она совсем черная!

— Вот-вот, и, по-твоему, такую занавеску не надо пылесосить! Ах ты, маленький грязнуля! — возмутился Карлссон.

Он погладил Малыша по голове.

— Не расстраивайся, из тебя все-таки может выйти отличный парень, хотя ты такой грязнущий. Вообще-то, возьму-ка я да и пропылесосю тебя немного… А может, твоя мама уже сделала это?

— Нет, она, правда-правда, этого не делала, — ответил Малыш.

Тут Карлссон подошел к нему, готовый кинуться на Малыша с пылесосом.

— Да, ох уж эти женщины, — вздохнул он. — Пропылесосить всю комнату и забыть самую грязную вещь на свете! Давай-ка начнем с ушей!

Малыша никогда раньше не пылесосили, но теперь он понял, что это такое: ему было так щекотно, что он хохотал во все горло. Карлссон пылесосил его исключительно аккуратно — и уши, и волосы, и вокруг шеи, и под мышками, и на спине, и на животе, пропылесосил он и ноги, вплоть до самых ступней.

— Вот это и называется «генеральная уборка», — заявил Карлссон.

— Если бы ты знал, как мне щекотно! — сказал Малыш.

— Да, за это тебе нужно бы заплатить мне особо, — потребовал Карлссон.

Потом Малышу захотелось устроить «генеральную уборку» Карлссона.

— Чур, теперь мой черед! Иди сюда, я буду пылесосить твои уши!

— Незачем, — осадил его Карлссон. — Ведь я мыл их в сентябре прошлого года. Здесь найдется кое-что погрязнее.

Оглядевшись по сторонам, он обнаружил на столе почтовую марку Малыша.

— Всякие бумажки валяются у тебя повсюду и засоряют комнату! — сказал он.

Не успел Малыш помешать, как он всосал Красную Шапочку в пылесос.

Малыш пришел в страшное отчаяние.

— Моя марка! — завопил он. — Пылесос засосал Красную Шапочку, этого я тебе никогда не прощу!

Карлссон выключил пылесос и сложил руки на груди.

— Прости! — попросил он. — Прости этого маленького человечка за то, что он добрый, услужливый и чистоплотный, за то, что он хочет сделать все, что в его силах. Прости его за это!

Казалось, он вот-вот заплачет!

— Ничего не поделаешь, — дрожащим голосом сказал он. — Все равно никогда никакой благодарности не услышишь… Кругом только ругань да ругань!

— О! — воскликнул Малыш. — О, не огорчайся! Но понимаешь, Красная Шапочка…

— Это что еще за дряхлая красная шапочка, про которую ты тявкаешь? — спросил Карлссон.

Он уже не плакал.

— Ну та, что нарисована на марке. А это моя самая лучшая почтовая марка.

Карлссон молча стоял, погруженный в раздумья. Но вдруг глаза его заблестели, и он лукаво улыбнулся.

— Отгадай, кто самый лучший на свете выдумывальщик игр? И отгадай, в какую игру мы станем играть? В Красную Шапочку и Серого Волка! Мы вообразим, будто пылесос — это Серый Волк, а я охотник, который приходит и вспарывает ему брюхо, и раз — бах, оттуда вылезает Красная Шапочка.

Он стал усердно озираться по сторонам.

— Нет ли у тебя где-нибудь топора? Такие вот пылесосы — твердые, как железо!

Топора у Малыша не было, и он очень этому обрадовался.

— Можно ведь открыть пылесос и сделать вид, будто вспарываешь брюхо Серому Волку.

— Если хочешь схалтурить, тогда да, — важно рассуждал Карлссон, — но это не в моих правилах так поступать, когда я вспарываю брюхо волкам. И поскольку в этом жалком доме нет самого необходимого, придется нам, верно, только сделать вид…

Он кинулся животом на пылесос и стал кусать ручку.

— Дурак! — кричал он. — Зачем ты проглотил Красную Шапочку?

Малыш подумал, что Карлссон еще не вышел из детского возраста, если играет в такие детские игры, но все равно смотреть на это было забавно.

— Без паники, малютка Красная Шапочка! — орал Карлссон. — Надевай свою шапку и галоши, потому что сейчас ты у меня выйдешь на волю!

И в ту же минуту Карлссон открыл пылесос, а все содержимое его вывалил на ковер. Получилась огромная серая куча отвратительной пыли.

— Ой, тебе надо было вывалить это все в бумажный мешок, — расстроился Малыш.

— В бумажный мешок… так написано в сказке, да? — спросил Карлссон. — Там написано, что охотник вспорол брюхо Волку и вывалил Красную Шапочку в бумажный мешок? Разве так там написано?

— Не-а, — ответил Малыш, — ясное дело, нет…