Карл Маркс

Тьер изучил досконально опыт былых контрреволюций. История стала для него тем, чем была бы карта для военного стратега и тактика. Помня, что в 1848 году палачом парижских рабочих явилась мобильная гвардия, Тьер придавал особо важное значение бодрому духу войск. Он предлагал генералам карательных армий, которые подготавливал для наступления на Париж, хорошо кормить и всячески угождать солдатам. Один из самых скупых и алчных людей, Тьер, однако, учил, как подкупать, не считаясь с расходами, офицеров, служивших в правительственных частях. Сам исполненный пороков, он глубоко презирал людей и старался развить и поощрять в них худшие инстинкты и наклонности, чтобы затем использовать их в интересах буржуазии и финансового капитала.

Боясь воздействия революционных парижан на солдат, Тьер предписал помещать их в строго охраняемые изолированные казармы, чтобы туда не проникал мятежный дух столицы, газеты и агитаторы Национальной гвардии.

Возглавив исполнительную власть Франции и продав Бисмарку родину, Тьер, несмотря на старческие недуги, находился в непрерывном движении. Человеконенавистничество и властолюбие — могучие рычаги, которыми можно попытаться перевернуть мир.

15 марта Тьер совещался в Версале с членами Национального собрания, а двумя днями позднее он тайно обсуждал в парижской префектуре полиции план контрреволюционного заговора, который должен был кончиться восстановлением монархии. Решили забрать пушки у Национальной гвардии, арестовать членов ее Центрального комитета и разоружить рабочих.

18 марта полицейские, жандармы и воинские отряды двинулись на Париж, соблюдая все меры предосторожности, чтобы не быть замеченными горожанами. Этой операцией руководил один из верных Тьеру генералов — Винуа. Солнце еще не появлялось, и только зеленоватые предрассветные лучи едва освещали серый небосклон, гася ночные звезды. На одной из улиц Монмартра семеро национальных гвардейцев охраняли пушки и митральезы, принадлежавшие парижским рабочим. Заслышав шаги, караульный взял на изготовку ружье и выкрикнул: «Кто идет? Ни с места!» В ответ ему раздался выстрел. Смертельно раненный часовой упал на влажную землю. К нему подбежала стоявшая на посту молодая девушка с бледным добродушным лицом. Это была учительница-республиканка Луиза Мишель, хорошо известная парижским рабочим. Она перевязала умирающего товарища и, пряча под развевающимся суконным плащом оружие, бросилась в город, чтобы поднять скорее тревогу и оповестить народ о вероломном нападении.

— Измена, братья, измена, на помощь! — громко кричала она и выстрелила, чтобы привлечь внимание национальных гвардейцев.

В это время войска Винуа внезапно вторглись на Монмартр. Солнце медленно всходило. Каратели торопились изо всех сил вывезти захваченные орудия, но им не хватало упряжек. Пришлось стаскивать пушки вниз по отлогим неровным уличкам. В то же время начался контрреволюционный поход на другие районы столицы. Не встречая сначала значительного сопротивления, генералы Тьера продвигались в глубь города. Они распространили по телеграфным проводам хвастливые сообщения о своей мнимой победе. В ночной темноте их агенты расклеили по всей столице сообщения о разгроме Национальной гвардии. Однако торжество контрреволюции было преждевременным. Город проснулся внезапно, шумно. Кое-где домохозяйки, направлявшиеся за покупками и по воду, первые увидели захват орудий. На ходу бросив корзинки, ведра, они бежали к мэрии, громко крича о случившемся. Раздался набат. Сколько раз на протяжении многих веков несся над Парижем его протяжный, тревожный призыв! Гневные, грозные звуки колоколов были хорошо знакомы горожанам. Они действовали, как искра, брошенная в стог сена, как вопль матери, защищавшей своего ребенка. В них звучали всегда предупреждение, сулившее смерть и жизнь, поражение и победу, и неизменный зов к борьбе. Никогда набат не встречал равнодушия в тех, к кому взывал. Ему отвечал нарастающий гул переполненных людьми улиц, топот ног, звон сабель, щелканье ружейных затворов, возбужденный человеческий говор.

Вскоре к набату присоединился бой барабанов отрядов Национальной гвардии.

Дети, старики, женщины и мужчины, вооружаясь на бегу, бросились к арсеналам. На Монмартре собрались тысячи людей, готовых ценой жизни спасти пушки — эту гарантию свободы. Луиза Мишель с национальными гвардейцами вернулась на Монмартр.