Карл Линней

Смертен человек, но бессмертен его труд и поиск истины. Пройдут многие годы, перед человеком раскроются дали, о которых и мечтать не мог Линней. Но и в век космической биологии трогают сердце эти строки из письма великого ученого XVIII века: «…Во имя твоей любви к растениям… Пришли мне, по крайней мере, веточку или цветок… Я хотел бы, чтобы ты, если можешь и хочешь, прислал мне высушенный цветок, чтобы я мог исследовать тычинки и пестик… Если бы я мог получить высушенный цветок… Если бы я мог видеть цветок… Если у тебя есть семя, прошу прислать хотя бы одно…», — пишет он ученому Амману.

А что же Амман? Неужели не откликнулся на горячий зов? Нет, нет, он самым обстоятельным и аккуратным образом ответил большим письмом и прислал еще пакет с 31 гербарным образцом редких растений России и Сибири и шесть образцов семян.

Большую радость испытал Линней, когда в 1765 году получил из России одну научную работу — «Описание персидских и астраханских растений» — по материалам астраханской экспедиции 1746 года. Автор ее расположил растения по системе Линнея.

Знаменитому мужу почтенному господину Иоганну Якобу Лерхе президенту медиков в России шлет нижайший привет

Карл фон Линнэ, —

так обратился к нему знаменитый ботаник, получив подарок и обещая «свято хранить как сокровище. В этом труде содержится много довольно редких растений, есть даже редчайшие роды. Пусть скорее наступит тот день, когда эти растения новых родов будут снабжены обстоятельными описаниями или рисунками наиболее редких из них». И просит у него одно редкое растение из Петербургского сада: «Пришли мне это растение с каким-нибудь моряком, который будет самым тщательным образом о нем заботиться, чтобы я не был огорчен его утратой».

Главное, советовал многоопытный Линней, следует опубликовать этот список в журнале Академии наук, потому что «когда-то еще кто другой будет собирать эти растения в столь отдаленном крае». Астраханские степи тогда казались невероятно далекими! Рукопись же может потеряться, а это «было бы огромной потерей для ботаники».

Примерно с 1760 года Линней принимал горячее участие в подборе кандидатов на свободные должности в Петербургской Академии наук. Разумеется, он очень охотно рекомендовал их из числа своих учеников; это были действительно большею частью люди, преданные науке, способные и знающие свое дело. Но очень возможно, что ему хотелось видеть в Петербурге побольше своих учеников и потому, что они следовали его системе. И надо сказать, что к рекомендациям Линнея повсюду относились с большим вниманием. Три года он переписывается с Петербургской Академией наук о возможности приглашения на кафедру ботаники одного из его самых любимых учеников — Соландера.

«В течение некоторого времени он был моим учеником; равного ему я не имел. От меня, который скоро должен умереть, он примет кормило ботаники и всей естественной истории», — пишет он 3 августа 1761 года из Упсалы в Петербург и в конце того же года говорит в своем письме еще более убедительно: «Пусть мне не жить на свете, если найдется кто-нибудь, подающий большие надежды в ботанике и в общем естествознании, чем он… Поистине, не имей я собственного сына, я сам, с наступлением старости, передал бы ему свою профессорскую должность, так как не мог бы найти никого лучше».

Соландер работал в это время в Англии, и там его уговорили промолчать в ответ на петербургское предложение и остаться для составления описания Британского музея в Лондоне.

Переписка затянулась почти на три года и не увенчалась успехом, чем Линней был очень огорчен.