Каркаджу

Он всё ещё отдыхал, когда взошло солнце. Холодные лучи не грели. Олень поднялся на негнущихся ногах и, взяв в рот снега, пожевал его. Потом осмотрелся. Преследователя нигде не было видно. Олень медленно закинул голову и стал пробираться к ивняку, росшему вдоль берега горного ручья. Разбив копытами снег, он добрался до сытного завтрака. Он обдирал кору с молодых ив и с наслаждением перемалывал её зубами. Он ел с аппетитом, но то и дело насторожённо посматривал назад.

Каркаджу взобрался на гребень горы, откуда был виден весь Юнавип. Он задержался всего лишь на одну секунду, чтобы окинуть взглядом ослепительно белый пейзаж.

Потом он завертелся волчком и снова побежал так же размеренно и неуклюже, как бежал всю ночь. Местами дорогу совершенно замело снегом; глубокие следы почти сровнялись. Но это ничуть не беспокоило Каркаджу. Пума сочла бы, что след остыл и не представляет больше никакого интереса, но Каркаджу знал, что охота продолжается и что намеченная жертва от него не уйдёт.

Испуганный кролик, укрывшийся под кустом шиповника, выскочил оттуда в облаке снежной пыли и сразу же провалился в олений след. Каркаджу чуть не угодил туда же. В ярости он зарычал на кролика, толкнул его и прыгнул дальше, оставив беднягу полуживого от страха и недоумевающего, как это случилось, что он избежал клыков кровожадного убийцы. Каркаджу не нужна была всякая мелочь — он охотился на красного зверя.

Теперь он бежал по голой местности вдоль русла речки. Маленькие глазки по-прежнему горели красным огнём. Он не испытывал усталости. Он не торопился. Он настойчиво продвигался вперёд.

Взошло солнце, ярко осветив всё вокруг негреющими лучами, и голубой туман, как занавес, задёрнул вершины гор. Температура поднялась с минус сорока до минус двадцати пяти, и, когда он снова добрался до леса, осины уже перестали потрескивать.

К ивняку, покрывавшему берег горного ручья, Каркаджу вышел около полудня. Сытый олень дремал, опустившись на снег. Каркаджу с бешенством бросился на него. Он ничуть не устал. Наоборот, его силы, его злость, казалось, удвоились. Олень в последний момент увернулся от выставленных вперёд когтей и разящих клыков и прыгнул в самую гущу деревьев. На этот раз он понёсся вниз по горе, не разбирая дороги, не думая о том, куда бежит. Отталкиваясь от земли сильными задними ногами, он перелетал через высоченные сугробы. Он обезумел от страха. Ноздри его со свистом втягивали воздух.

Каркаджу спокойно следовал за ним. Он и не пытался догнать оленя — это было бы бессмысленно, — но, раз найдя след, всё той же ровной, размеренной рысцой отправлялся в погоню. Сильные, хоть и короткие ноги несли его вперёд с удивительной быстротой.

Олень мчался, пока высокая стена гранита не преградила ему путь и не заставила повернуть обратно. Он описал широкий круг — беда только, что бежать с прежней скоростью он уже не мог. Несмотря на то что он два раза отдыхал и был сыт, силы начали оставлять его. От страха он уже ничего не соображал, непрерывно мотал головой и храпел, ожидая нападения. Круг, который он описал, был широк, тем не менее он привёл его назад к гребню горы, высящейся над Юнавипом. Здесь он остановился, но прилечь на снег не посмел. Вместо этого он пошёл шагом.

Теперь Каркаджу уже присматривался к следу. Он нетерпеливо поскуливал и ускорял шаг. Задолго до захода солнца он снова настиг оленя. На этот раз рогач не успел отдохнуть. Всё это время он брёл, бесцельно петляя; около получаса постоял возле какой-то ели, вглядываясь в собственный след, затем обошёл вокруг осинника и углубился в него.

Когда хищник настиг его, он с отчаянным храпом бился рогами о старый пень. Каркаджу с яростным рычанием кинулся на оленя, но на этот раз рогач сам в бешенстве бросился на врага. Хищник отпрыгнул в сторону, однако на боку у оленя появились две кровоточащие полосы. Олень не возобновил атаки. Он помчался назад, вниз в каньон Юнавип, не видя и не соображая, куда бежит.

Каркаджу побежал за оленем, но скоро потерял его из вида. Тогда он убавил скорость и затрусил по следу, который быстро остывал.

И всё же хищник не был обескуражен. Он не признавал поражения, как не признавал страха, потому что природа одарила его силой и выносливостью, в десять раз превышающими силу и выносливость, которые полагались ему по весу.

Спустившись в Юнавип, олень снова стал делать круги, но теперь уже не такие большие. Он кружил с дикими глазами, низко опустив голову и непрерывно храпел. Его преследовал чёрный призрак, неуклюжий, медлительный призрак, который тонул и барахтался в сугробах и чуть что не ковылял по незащищённым от ветра пространствам. Олень совершенно обезумел от страха, он больше ничего не соображал. Он зря тратил силы и рассудок. У него было достаточно времени для того, чтобы полежать и набраться сил, но он не смел этого себе позволить.