Каркаджу

Делать было нечего — приходилось будить Гранитного Утёса и требовать завтрак. Он подошёл к охотнику, который спал, закутавшись с головой, и ткнул его мордой. Гранитный Утёс промычал что-то и сел. Сон сразу соскочил с него. Увидев медведя, он улыбнулся.

— Ты у меня сегодня двойную поклажу брёвен потащишь в наказание. Выдумал тоже — спозаранку будить! — ворчал он, натягивая мокасины.

Мистер Джим сел и грустно сложил лапы на животе. Изо рта у него бежала слюна. Маленькие глазки, прятавшиеся в косматой шерсти, хитро поблёскивали. Гранитный Утёс начал разводить огонь. Мистеру Джиму надоело ждать, он встал на голову и принялся болтать в воздухе задними лапами. От его упражнений затрясся пол: Красный Журавль проснулся и сел на постели.

— Бить его нужно, — проворчал он и, высунув из-под одеяла ногу в меховом чулке, хотел шутливо пнуть Мистера Джима.

— Ты бей Мистера Джима, а я буду готовить завтрак. Пора вставать и идти проверять западни. Он-то знает. — Гранитный Утёс улыбнулся и начал замешивать тесто из муки, воды и копчёного сала.

Мистер Джим сразу же уселся смотреть, как пекутся на сковороде лепёшки. Завтрак был обильный: с десяток больших, толстых лепёшек, тёмная патока из заветного кувшина, бифштексы из оленины и полярная куропатка, зажаренная на углях. Мистер Джим уничтожил остов куропатки, остатки оленины и заел всё холодной лепёшкой, политой патокой. Затем облизнулся и хрюкнул, давая понять, что он готов, так что пусть, мол, Гранитный Утёс лучше поторапливается.

На расчищенной от снега площадке перед хижиной зверолов заканчивал последние приготовления к походу. Мистер Джим не возражал против возложенных на него обязанностей, но души в работу не вкладывал. Он внимательно оглядывал ближние горы и голую скалу, трёхсотметровой стеной возвышавшуюся как раз над хижиной. Складки слежавшегося снега на её вершине гигантскими фестонами нависали над их головами.

Гранитный Утёс надел на медведя постромки, собрал в вязанку свежесрубленные осиновые колья, привязал поверх них топор и кирку с короткой рукояткой и навьючил всё это на спину медведю, оставив при себе лишь ружьё на случай, если вдруг встретится олень или лось. Судя по началу зимы, запасы мороженого мяса были весьма нужны.

Красный Журавль с непроницаемым лицом наблюдал, как покидают стойбище двое друзей. Ни он, ни Гранитный Утёс ни словом не обмолвились о Каркаджу или о добыче, взять которую рассчитывал охотник.

Картины одна другой красивее представлялись взору человека, поднимавшегося вверх по склону каньона. В долине царило белое безмолвие. Заросшие голубыми елями горы, казалось, были окрашены в бирюзовый цвет, а их зубчатые вершины отливали сталью и холодом.

Первая же кунья западня, к которой направился Гранитный Утёс, наполнила его сердце мраком. Тщательно построенная ловушка подверглась страшному разгрому. Каркаджу расшатал и повыдергал колья, оттащил их подальше и раскидал по склону. Кроме того, он, конечно, зарыл часть кольев в снег и все их запачкал мускусом.

— Надо было мне рискнуть и прогневать Великого Духа, — печально сказал Гранитный Утёс, смотря на обрывок прекрасной куньей шкурки. Он перевернул её носком мокасина и втоптал в снег.

Мистер Джим потянул носом, ощетинился и стал злобно озираться по сторонам. Как ни грустно было Гранитному Утёсу, он не мог сдержать улыбки.

— Если бы Каркаджу увидел тебя сейчас, он, пожалуй, не рискнул бы связаться с тобой, — сказал он и ласково погладил Мистера Джима по взъерошенному загривку. Мистер Джим зарычал и взбил огромное облако снега. Со второй западнёй повторилась та же история, и с третьей тоже. Только две западни остались незамеченными, и вместо десяти превосходных шкурок у Гранитного Утёса оказались только две. Охотник с грустью посмотрел на своего весёлого приятеля, который, усевшись в сугроб, наблюдал за полётом лысого орла. Мистер Джим не представлял себе, какая страшная опасность нависла над ним. У Гранитного Утёса была жена Серебристая Луна и сын Оленёнок, о которых тоже надо было подумать. Охотник должен был заплатить долги и добыть ещё много шкурок, чтобы прокормить их.

Так как вся ноша Мистера Джима теперь состояла только из топора и кирки, он решил сам поохотиться. В зарослях кустарника он вспугнул куропатку. Птица взмыла в холодный воздух. Её крылья отчаянно трепетали — казалось, будто частая дробь барабана рассыпается в белом безмолвии. Куропатка взвилась над долиной и стала кружить, высматривая надёжное укрытие.

И вдруг откуда-то появился орел и камнем ринулся вниз. Слышно было, как просвистели сложенные крылья. От зорких круглых глаз лысого орла не укрылась спугнутая куропатка. Испустив победный клёкот, он кинулся за ней.

Куропатка заметила страшную погоню, но её умишка хватало лишь на то, чтобы лететь по прямой линии и затем у самого укрытия делать крутой поворот. Однако укрытия поблизости не оказалось, а орёл приближался с молниеносной быстротой.