Карибский круиз

Я с трудом подтащила себя к жалкому подобию иллюминатора, восхитительно маленькому круглому отверстию не больше окошка в моей сушильной машине, и потерла пальцем стекло. Потом повернулась, чтобы рассмотреть как следует облезлую, в какой-то невероятной розово-лилово-бирюзовой гамме отделку считающейся дорогой каюты, похоронного вида композицию из цветов на туалетном столике, а рядом — маленькую белую карточку с милым безликим текстом, главной целью которого было, как я поняла, извлечь чаевые: «Желаю приятного плавания. Всегда к вашим услугам». И подпись: «Кингсли, ваш стюард».

Я глубоко вздохнула. Все, что я хотела от каюты, да и от всего круиза в целом — возможность спокойно любоваться морем. Морем? Каким морем? Не говоря уж о том, что мой иллюминатор своими размерами больше всего напоминал петлю для пуговицы, вдобавок и выходил он прямиком на спасательную шлюпку, полностью загораживающую тот несчастный клочок морской глади, который мог бы достаться моим глазам.

— Очень неловко вас беспокоить, Кингсли, но мне бы хотелось поменять каюту, — проговорила я в спину стюарда, который наполнял емкость для льда.

— Ваши подруги вполне довольны своими каютами! — попробовал встать в оборонительную позу Кингсли.

— Мои подруги, вероятно, не планируют проводить столько времени в своих каютах, как я. Кроме того, перед ними не маячит спасательная шлюпка, которая у меня лично вызывает неприятные ассоциации с «Титаником»!

У Джеки и Пэт были такие же микроскопические иллюминаторы, но они все-таки могли разглядеть из них хоть что-нибудь.

— Послушайте, Кингсли, — продолжила я. — Поверьте, лично к вам у меня нет претензий. Каюта чистая, очень симпатичная. Но дело в том, что я рассчитывала получить каюту с видом на море, и турагент обещал мне…

— Вы можете обратиться к пассажирскому помощнику, — так же невозмутимо, словно ему не впервой было сталкиваться с подобным, ответил стюард и указал на лилово-розовый телефон, прикрепленный к стенке рядом с туалетным столиком. У телефона я увидела список номеров корабельных служб и инструкцию по связи с берегом. По цене десять долларов за минуту.

Пока Кингсли смотрел в сторону, я набрала номер пассажирского помощника. Мне ответила женщина с явно британским акцентом. Я сначала объяснила ей ситуацию с пропавшим багажом, и она пообещала, что я непременно получу мой чемодан, когда мы окажемся в Пуэрто-Рико. Но насчет скидки на одежду ничего не сказала. Когда же я пожаловалась ей на вид, точнее — отсутствие вида из моей каюты, она объяснила, что свободных кают такого типа больше нет.

— Я могу перевести вас в одну из внутренних кают меньшей площади, — предложила она.

Ничего себе выбор!

— Нет, пожалуй, в таком случае я лучше останусь в своей.

Кингсли просиял, подошел к напрасно обиженному мной иллюминатору и плотно задернул занавески.

— Больше нет проблем, да?

— Нет проблем, — откликнулась я и протянула ему ожидаемые чаевые. Удовлетворенный, он вышел.

Оставшись наконец в одиночестве, я плюхнулась на кушетку, которая на ближайшие семь дней станет моей постелью и которую будет тщательно убирать тот же Кингсли, и постаралась не расстраиваться, не замыкаться на собственных неудачах, когда жизнь внезапно поворачивается не той стороной. Мне очень хочется быть человеком, который легко сносит удары судьбы, умеет видеть во всем положительный момент и способен на все легко отреагировать фразой: «Ну и ладно, скажи еще спасибо, что жива!» Но мне очень трудно выдавать желаемое за действительное. Очень трудно. Я склонна во всем усматривать негативную сторону, видеть опасность, козни дьявола. Выражение «приятный сюрприз» для меня — оксюморон[3]! Жареный лед! Так не бывает! День, когда отец ушел из дома, потряс меня не столько потому, что беда может случиться, если будешь вести себя неосторожно, а потому, что при любой неосторожности беда случится обязательно. Из наивной девочки, верящей в Санта-Клауса и, честное слово, в родителей, которые будут любить друг друга вечно, я превратилась в женщину, которая вообще мало во что верит, относится к жизни как к чему-то, чего следует бояться, в женщину, которая не в состоянии отличить мелких горестей от глобальных бедствий. После того как Эрик оказался такой же сволочью и последним обманщиком, как мой отец — история, таким образом, повторяется! — я пришла к убеждению, что гораздо лучше заранее быть готовой к любым неприятностям. Тогда они тебя никогда не застанут врасплох, и ты не будешь мучиться разочарованиями. К сожалению, стратегия не оправдалась, говорила я себе под плеск волн за бортом устойчивого, как скала, суперлайнера. Ты можешь отражать все невзгоды и неприятности до тех пор, пока плывешь против течения. Умом я все это понимаю. Но постоянно так жить мне не хватает сил.

Поскольку мне нечего было распаковывать, кроме дорожной сумочки, я принялась изучать каюту. На туалетном столике я обнаружила расписание всех мероприятий, которые ожидают нас в ближайшую неделю. Сбросив туфли, я забралась с ногами на диван и начала его просматривать.