Карьера одного борца

- Странная? Не странная, а поистине трагическая. Мне кажется, я имею право употребить это выражение. А вы сидите здесь и спокойно читаете, как будто ничего особенного не случилось.

Она безмолвно протянула ему книгу.

- Айвенго! - воскликнул он. - Роман!

- Да. Помните, как-то раз вы говорили, что считаете романы Вальтера Скотта единственными книгами, которые может держать в руках леди!

- Да, я говорил это. Но я не могу вести беседу о литературе теперь, когда...

- Я вовсе не хочу отвлечь ваше внимание от предмета, о котором вы желаете говорить. Я хотела вам только сказать, что случайно отыскала этот роман полчаса тому назад, когда рылась в книгах, чтобы найти, должна откровенно признаться, какую-нибудь романтическую историю. Айвенго был борец на арене; вся первая половина романа занята описанием турнира. Мне пришла в голову мысль, не остановится ли какой-нибудь романист XXIV столетия на подвигах моего мужа и не расскажет ли о них миру, как о подвигах английского Сида XIX столетия, когда все достижения Байрона будут уже покрыты глянцем древности.

Люциан сделал нетерпеливый жест.

- Я никогда не мог понять, - произнес он, - как одаренная женщина может увлекаться такими извращенными и абсурдными идеями. О Лидия, неужели все ваши таланты и приобретенные знания привели вас к подобному решению? Простите, но этот брак кажется мне до такой степени неестественным, что я должен высказаться. Ваш отец умер, оставив вас одной из самых богатых женщин в Европе. Как вы думаете, одобрил бы он то, что вы собираетесь теперь сделать?

- Мне кажется, он воспитал меня так, чтобы я пришла к подобному концу. За кого же вы посоветовали бы мне выйти замуж?

- Без сомнения, очень мало найдется людей, достойных вас, Лидия. Но этот человек менее всех достоин. Разве вы не могли выйти замуж за джентльмена? Если бы он был артистом, поэтом, талантливым человеком, я понял бы, поскольку в вопросе о браке я не руководствуюсь предрассудками. Но выйти замуж за человека низкого происхождения, занимающегося делом, которое презирается даже людьми его класса, за человека необразованного, грубого, ожидающего постыдного приговора со стороны закона... Возможно ли, чтобы вы, хорошо обдумав все эти обстоятельства, все-таки решились стать его женой?

- Не могу сказать, чтобы я много над этим думала, так как обстоятельства эти не такого рода, чтобы очень беспокоить меня. Что касается одного из перечисленных пунктов, могу успокоить вас. Я всегда считала Кэшеля джентльменом в том смысле, какое вы придаете этому слову. Оказывается, он принадлежит к провинциальному дворянскому роду. Что касается его судебного процесса, то я говорила с лордом Вортингтоном и с адвокатами, которые ведут это дело, и все они определенно утверждают, что у полиции нет явных улик и можно составить такую защитную речь, которая спасет его от тюрьмы.

- Нельзя составить такой речи, - с раздражением произнес Люциан.

- Может быть, и нельзя. По-моему, она еще больше увеличила бы тяжесть преступления. Но, если его даже и посадят в тюрьму, для меня это будет все равно. Он может утешать себя уверенностью, что я выйду за него замуж, как только он освободится.

Лицо Люциана вытянулось. У него не осталось ни одного аргумента. Он произнес:

- Я не допускаю мысли, чтобы вы позволили обмануть себя. Если он джентльмен, то, конечно, это меняет дело.

- Люциан, - серьезно ответила Лидия, - действительно ли вы думаете, что это существенно меняет для меня дело? Я знаю, существует такая ступень духовного развития, на которой все его прежние поступки должны показаться нехорошими; но ведь ни вы, ни я не достигли этой ступени. Открытие его благородного происхождения не может уменьшить жестокости ни одного удара, которые он когда-то наносил, и, однако, вы допустили сейчас, что это совершенно меняет дело. Вас отталкивала не профессия боксера, нет, это был для вас только предлог. На самом деле вас отталкивал класс, к которому принадлежат боксеры. Итак, мой кузен, я заставлю умолкнуть все ваши возражения: я вовсе не намерена породнить вас с мясником, каменщиком или каким-либо еще мастеровым из той среды, из которой, как вы предупреждали меня, вербуются люди профессии Кэшеля. Подождите минутку. Я хочу быть по отношению к вам справедливой. Вы хотели сказать, что мой друг Люциан гораздо глубже опечален тем, что светоч современной культуры будет принадлежать человеку недостойному.

- Да, я действительно хотел высказать именно это, но только не в столь скромных выражениях. Здесь идет речь о светоче не только современной культуры, но также и природных дарований, соединенных, по счастливой случайности, с высшей степенью цивилизации. И этот светоч выбирает себе спутником жизни человека, совершенно неспособного, благодаря своим вкусам и наклонностям, понять ее или войти в круг ее интересов.