Каратель

Я был уверен, что и она меня узнала – еще быстрее, чем я ее. Но она не убиралась. Не пыталась влезть в меня глубже, но я чувствовал ее касание. Ощупывала меня, словно не верила своему первому касанию. Затем касание истончилось, но не пропало насовсем. Словно, не отпуская меня насовсем, пыталась нащупать кого-то еще рядом… И снова накатил лавандовый ветерок.

Я затормозил перед ступенями, а ее холодные щупальца обвивали меня. Не давили, но и не уходили. Чего это она?

Я подхватил с сиденья пакет с остатками ужина «для собачек». Ага, именно. Для суки. Чертовой…

Дверь в столовую была открыта, проем ярко светлел – гораздо ярче, чем обычно. Касание никуда не девалось. Что это с ней?

Я натянул плащ – наконец-то мой, родной! Поправил повязку под штаниной кожаных джинсов. Я переоделся в свое сразу, как только мы добрались до Смоленска и моего «козленка». И, похоже, зря. Теперь повязка мешала.

Стараясь не переносить на ногу весь вес, я прохромал до столовой. На пороге остановился.

Яростно трещал камин, переваривая только что подброшенную порцию дров.

На столе, на серванте – всюду, всюду – канделябры, подсвечники, десятки свечей ярко осветили комнату.

Диана разместилась не у стола, а в огромном кресле у наглухо зашторенного окна, словно королева на троне. В фиалковом бархатном платье, туго охватившем ее, а поверх складками лежал тончайший черный шелк, как-то хитро обернув ее всю в несколько слоев; тонкий стебель черной розы в ночном тумане, вот-вот раскроется – ее прическа…

Пару раз она делала прически, и они казались мне сложными… теперь я понял, что мне только казалось. Не знаю, сколько она возилась с этой прической. Локоны лежали как лепестки, бисеринки жемчуга – росинки. И впервые я видел на ее лице следы косметики. Совсем чуть-чуть, но есть…

Теперь она стала как на картинке, в жизни таких не бывает.

Не бывает…

Я сообразил, что пялюсь на нее как баран на новые ворота. Отвел взгляд.

– У нас сегодня какой-то праздник? – сказал я и кашлянул. Голос прозвучал хрипло.

– Мог быть…

Лавандовый холодок наконец убрался из моей головы.

Я посмотрел на нее. Никак не мог понять выражение ее лица.

– Вы словно удивлены, Диана.

– Вы ранены, – значит, вы там были, – медленно проговорила она, размышляя вслух. – Но я вижу вас здесь, – значит, вы оттуда выбрались…

Я еще раз оглядел огоньки свечей, усыпавшие столовую как бальную залу.

– Кажется, вы кого-то ждали, Диана?

Она улыбнулась.

– Так вот зачем вы дали мне тот образ… – пробормотал я. – Чтобы она поняла, кто мне это дал… И после того как убила меня, ее люди наведались сюда по второму разу…

– Почти. – Ее улыбка не изменилась ни на йоту. Ни тени смущения.

– Что – почти?

– Вы угадали не совсем верно. Ее люди приехали бы сюда, но убивать вас она бы не стала. Вы щенок, молодой, но уже зубастый. А всех стоящих она оставляет в живых, при себе… Да и мне, если честно, не хотелось бы, чтобы вас убили.

Я присел на стул, потер лоб. В руке мешался пакет. Я поглядел на него, вспомнил, зачем он здесь – еда для этой суки – только какого черта я привез ей еды? Может быть, лучше всего не играть с огнем, а прикончить ее. Прибить, и дело с концом.

Может быть…

– Как вы сбежали от нее? – спросила Диана.

Я ухмыльнулся:

– С вашей помощью, Диана.

– Та соломинка?

– Да.

Я опять усмехнулся. Теперь уже не для нее, для себя.

С твоей помощью, сука, да… и почему бы не воспользоваться твоей помощью еще раз?

Я потер виски, встряхнулся. Нет. Убивать ее рано. Пока еще рано.

– И все же я не понимаю, – проговорила Диана. – Вы ранены, но смогли от нее уйти… От нее и ее людей… Она отвлеклась на кого-то из ваших друзей?.. Но вы не выглядите огорченным. Выходит, и они все ушли живыми… Но тогда… Нет, не понимаю… – Она покачала головой, хмурясь. Взглянула на меня с надеждой: – Сколько вас было?

– Опять вы за свое?

– Так сколько же? Мне кажется, я заслужила ответ на этот вопрос. Ведь мой господин признал, что спастись ему помогла я?

– Давайте совместим ваше приятное с моим полезным? Угадайте сами.

Я коснулся пальцем лба, приглашая ее.

Закрыл глаза и через миг почувствовал ее прохладное касание. На этот раз ветерок был наглый, но я не сопротивлялся ему. Дал вползти в меня глубже, чем разрешал обычно.

И стал старательно вспоминать. Медленно, четкими мазками стал показывать ей, что чувствовал, когда атаковала та сука. Где ощущал ее нажимы, как она пыталась втиснуть между моими желаниями и эмоциями – чужое, то, что было нужно от меня ей…

Я чувствовал касания Дианы, ее внимание, отголоски ее эмоций…

Дальше.

Я вспомнил другой момент ее атаки.

Дальше.

Еще один финт…

Я вдруг почувствовал жадность, с которой Диана слизывает с меня эти образы. Уже не я выталкивал их к ней, а она помогала мне. Сама, бережно и аккуратно, вытягивала из меня воспоминания, помогала вспомнить все мелочи – точнее, чем мог бы я сам. Запускала в меня щупальца все глубже и глубже…

Это было опасно. Слишком глубоко она была во мне – далеко за редутами моей защиты. Как бритва у горла. Можно скоблить щетину, а можно и махнуть по горлу.