Карантин класса «Т»

Я остановил «блоху», открыл левую пассажирскую дверь, и Эвелин как ни в чем не бывало забралась внутрь. Сразу же разложила свою винтовку и полезла в орудийную башенку.

На следующий день история повторилась. И у меня невольно забрезжило прозрение по поводу причины, по которой Эвелин попросила подбирать ее здесь, а не на самой Базе: девушка, похоже, на ней просто не живет! Устроилась где-то неподалеку в городе и ночует там!

Против этой догадки у меня не нашлось что возразить. Реально такое вполне возможно. К примеру, если Лэйн вообще нездешняя и у нее недостаточно наличных денег и связей, чтобы обзавестись нормальным жильем под куполом. Вариант же, доступный по ценам даже тем, кто сидит на мели, — сектор «D» я бы и сам рассматривать не стал, тем более на месте столь сексуально привлекательной девушки, как Эвелин. Такая отпадная девчонка, на стройную фигурку которой неизменно заглядываются все встреченные представители мужского рода, зачастую не скрывая возникшего интимного интереса, немедля привлечет внимание всех обитающих в секторе «D» уродов, коих там в избытке, и они не будут церемониться, пытаясь сделать ее доступной для себя… А от всех не отстреляешься…

Да, по меньшей мере странно, что девушка в столь качественной экипировке и с таким серьезным стволом не может приобрести жилмодуль хотя бы в секторе «C» и вынуждена ютиться в покинутом и неуютном, особенно ночью, городе. Но… но в жизни всякое бывает. По себе сужу…

Вот тут-то мне и следовало остановиться в своем расследовании. Остановиться и забить на попытки разузнать что-то еще об Эвелин Лэйн. Но меня все это только раззадорило еще больше.

Во время следующего выезда на резку металла я предпринял попытку разговорить напарницу. Пусть она, попытка эта, и привела к достаточно неожиданному результату. А именно — заставила меня проникнуться определенным расположением к Эвелин. Ведь когда я начал задавать ей наводящие вопросы о том, с какой она Базы вообще к нам заявилась и кто ее родители, девушка после долгого молчания наконец промямлила, кажется, борясь со спазмами в горле:

— Я… Мне… сложно об этом говорить… — А потом прошептала сдавленно: — Я сирота…

— Недавно потеряла семью? — понимающе протянул я, почувствовав себя в этот момент достаточно неловко. И попытался приободрить девушку, которая совсем уж повесила голову: — Ничего, время пройдет — полегче будет… поверь… — Криво-криво усмехнувшись, я едва слышно вздохнул: — Сам подобное пережил…

И не стал больше донимать Эвелин расспросами. Ну зачем лезть к человеку в истерзанную душу немытыми лапами, бередить недавние раны? По большому счету мне нет никакой необходимости знать что-то сверх известного о своей спутнице, учитывая ожидаемую краткосрочность нашего с ней сотрудничества.

Определенным сочувствием к Лэйн я проникся в итоге, да. Но и только! И возможность соскочить с этой темы у меня еще имелась. До вечера того же дня… когда я, едва отъехав от лавки «Всякая всячина», куда Эвелин вновь попросила ее подбросить, лихо развернулся на перекрестке и вернулся назад. «Блоху» остановил у входа и тихонечко зашел следом за девушкой, недавно скрывшейся внутри, с целью выяснить наконец, что же она тут делает.

Эвелин, стоящая перед прилавком, даже не обратила на меня внимания. Так занята была, медленно передвигая указательным пальцем немногочисленные серебряные монеты, лежащие на раскрытой ладошке другой руки.

— Так что будешь брать? — нетерпеливо поинтересовалась немолодая женщина-торговец в этот же момент.

Эвелин ничего не ответила. Перевела взгляд на прилавок, на котором перед ней были выложены: сублимированный однодневный армейский рацион; литровая бутыль питьевой воды; небольшая упаковка проспиртованных гигиенических салфеток, частенько приобретаемых людьми, выдвигающимися в продолжительный поиск, для обтирания тела, — какая-никакая замена водных процедур.

— Если все, то с тебя ровно четырнадцать кредов, — уточнила меж тем торговка.

Моя напарница снова помолчала, явственно колеблясь, снова посмотрела на монеты на ладошке и, помедлив, сделала свой выбор, осторожно отодвинув от себя пищевой рацион и оставив лишь воду и салфетки. Не хватало, похоже, у нее на все денег…

Пока Эвелин укладывала свои скудные покупки, я тихо вышел из лавки. Вышел и с чувством выругался… А затем сел в «блоху» и уехал. И вот… пожинаю плоды своей недальновидности. Подкармливаю одну девчонку, угу.

Да, гораздо проще было бы выделять ей неурезанную долю, чем так морочиться, но тут не обойтись без подведения какого-никакого обоснования под проявление такой щедрости. А с этим дело швах… Ну нет у меня никаких разумных причин поднимать заработок Эвелин до окончания нашего договора. Делать же это без простого и понятного довода — не вариант. Ибо непонятно, как она подобное воспримет. Еще обидится, выдумав себе невесть что… Девичья логика — она такая… откровенно странная, прямо скажем, логика…