Карантин

Только одна гипотеза пока сохраняет какой-то смысл – Лаура-эскейпер. Если я по-прежнему не могу представить, как ее предполагаемый талант может работать на практике, мне остается признать, что я просто слишком глуп для этого. Ведь она же действительно сбежала из Института Хильгеманна. Она же вышла из запертой комнаты в подвале. Другие объяснения выглядят уж слишком надуманными. Например, вдруг в ту ночь, когда я проник в МБР, кто-то забыл запереть дверь внутренней комнаты, а Лаура вышла и захлопнула ее за собой? Но ведь захлопнуть дверь с таким замком невозможно, закрыть ее без ключа ничуть не легче, чем открыть.

Короче говоря, ясно одно – если телекинез все-таки существует, то ради его изучения и использования стоило бы создать научный концерн таких масштабов, как Ансамбль.

А что, если МБР удалось создать мод, реализующий способности Лауры? Тогда этот мод надо испытать.

На добровольцах.

* * *

«Вверх. Вниз. Вверх. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Вниз. Вниз. Вверх. Вниз. Вверх. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Вверх. Вверх».

В комнате 619 слышен только этот спокойный ровный голос. Почти наверняка говорит человек – несмотря на все антропоморфные причиндалы, которыми снабжены системы генерации речи, ни один научный прибор пока не способен охрипнуть от усталости.

Комната уставлена электронными блоками, закрепленными на стойках. От блока к блоку тянутся змеи оптических кабелей. Среди этого хаоса за главным пультом сидит пожилая женщина. Она внимательно смотрит на большой экран, покрытый разноцветными гистограммами. Рядом стоят двое молодых мужчин, они смотрят туда же. «Метадосье» (фирма «Майндволтс», 3950 долларов) мгновенно находит имена всех троих в списке сотрудников, имеющих доступ в комнату: Люнь Лай Хань, Лу Кью Чунь, Цзе Юнь Хон. Обращаясь к каждому из них, надо прибавлять «доктор». Когда я подхожу ближе, доктор Лу бросает на меня взгляд, затем снова поворачивается к экрану. Его коллеги меня не замечают. Чунь По Квай нигде не видно, но я предполагаю, что это ее голос доносится из динамика.

«Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Вниз. Вниз. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз».

Я замечаю ее второго телохранителя, Ли Хинь Чуня, стоящего у соединительной двери, перед которой в воздухе висит ярко-красная голограмма «НЕ ПОДХОДИТЬ». Мы пожимаем друг другу руки, и в этот момент моя копия «Метадосье» через «Красную Сеть» и мои ИК-чувствительные клетки вступают в стремительный, зашифрованный диалог с копией «Метадосье» в его мозгу, давая нам обоим окончательное подтверждение «подлинности» каждого из нас.

Он шепчет:

– Рад тебя видеть. От этой ерунды я уже готов на стенку лезть.

«Вниз. Вниз. Вниз. Вверх. Вверх. Вниз. Вниз. Вверх. Вверх. Вниз».

– У тебя что, «Страж» не включен?

– Включен. Не помогает.

Я ошарашено смотрю на него, он, кажется, хочет что-то объяснить, но вместо этого лишь уныло качает головой:

– Сам увидишь.

«Вверх. Вниз. Вниз. Вверх. Вверх. Вверх. Вниз. Вниз. Вверх. Вверх».

Ли говорит:

– Ты знаешь, что она там делает?

– Нет.

– Сидит в темноте, смотрит на флюоресцентный экран и объявляет, в каком направлении отклоняются ионы серебра, влетающие в магнитное поле.

В голову не приходит ничего умного, и я просто киваю в ответ головой.

– Ну пока, до встречи через двенадцать часов.

– Ну давай.

Я принимаю пост у двери, но не удерживаюсь и украдкой бросаю взгляд на дисплей, которым так поглощены ученые. Гистограммы дергаются, покачиваются, но в целом все они мало отклоняются от своей первоначальной формы. То есть в среднем все флуктуации гасятся. Это означает, как я понимаю, что процесс разлета частиц серебра является случайным по всем возможным показателям.

Если я угадал насчет телекинеза, то Чунь По Квай, наверное, старается как-то повлиять на этот процесс, заставить частицы чаще отклоняться в одном направлении, чем в другом. Учится применять свои новые способности, начиная с малого. Но я не понимаю, почему она сама объявляет результат. Компьютеры наверняка отслеживают показания датчиков, зачем же заставлять добровольца читать их вслух?

Гистограммы гипнотически мигают, но я здесь не для того, чтобы развлекаться, наблюдая за экспериментами. Я отворачиваюсь от экрана и скоро убеждаюсь, что слова отвлекают не меньше.

«Вниз. Вниз. Вверх. Вверх. Вверх. Вниз. Вниз. Вверх. Вверх. Вверх. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Вниз. Вверх. Вниз. Вверх. Вверх. Вверх».

Какая-то часть моего мозга ухватывает любой ритм, едва намечающийся в случайных сочетаниях слов, а когда он распадается, с еще большим нетерпением принимается искать новый.

«Вверх. Вниз. Вверх. Вверх. Вниз. Вниз. Вверх. Вниз. Вверх. Вверх. Вниз. Вниз. Вверх. Вверх. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз».

Под настройкой я должен был бы просто не замечать ничего подобного. Невероятно, но это у меня не получается. Ли был прав, и «Н3» в этом отношении ничуть не лучше «Стража». Я слушаю и не могу оторваться.

«Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Вниз. Вниз. Вниз. Вверх. Вниз. Вниз. Вниз. Вверх. Вниз. Вверх. Вверх. Вверх. Вверх. Вниз. Вниз. Вниз».