Карантин

— В целом, да, — признал Чигур. — Все регистраторы заняты — слишком напряженная ситуация. А тебе, как я понимаю, заняться сейчас особо нечем. Так что ты вполне можешь сыграть роль легкомысленного туриста, а может даже, и отвлечь на себя внимание противника. Пока мы будем выполнять основную миссию. Но надеюсь, до этого дело не дойдет. Идея, в общем, такова: если не произойдет никаких неожиданностей, всю операцию я проведу самостоятельно. Если со мной что-то случится — дело за Лю. В этом случае ты поступаешь в ее полное распоряжение…

Гильза смотрел в пол. Ему было обидно. Хотя понять регистратора можно: нельзя, наверное, доверять курьеру серьезную роль в такой важной миссии, как спасение Маятника.

Но куда больше Гильзу мучил самый обыкновенный стыд. Оттого, что Чигур, больше чем ему, доверял этой хрупкой девушке. Более того — иномирянке. Пусть даже она — супервайзер самого Великого Инквизитора. Пусть даже — предавшего ее.

Просто есть случаи, когда мужчине невыносима мысль о том, что его работу будет выполнять девушка. Тем более та, что нравится — если не сказать больше.

Ему нестерпимо хотелось доказать, что он стоит чего-то большего, что он может внести собственный вклад в спасение родного ему мира. Но все, что он мог сделать сейчас — всего лишь сжать зубы и тихо сказать:

— Понятно, Владимир Иванович. Сделаю все, как надо.

10

Лю ждала во дворе, в такси, Гильза же вызвался помочь Чигуру собраться в дорогу. На самом деле ему было любопытно посмотреть, как живет ведущий регистратор сверхсекретной организации.

И был, мягко говоря, удивлен.

Маленькая квартирка в Черемушках, в чудом уцелевшей панельной «хрущобе», производила довольно гнетущее. Гильзе даже показалось, что Чигур заходил домой неохотно, как-то болезненно морщась.

Действительно, квартира имела совершенно нежилой вид. Коридор был завален кипами старых газет, каким-то древним хламом. В единственной комнате было не протолкнуться среди рухляди, которую представляла собой немногочисленная мебель, среди высоких пыльных штабелей книг — большей частью, специального содержания. Гильза, по вновь обретенной привычке, схватил было одну из таких книг — но тут же с отвращением положил на место: это оказался совершенно нечитабельный справочник по сопромату.

Вместо обоев здесь присутствовали пожелтевшие газеты с обвисшими и скрутившимися, как опавшие листья, углами, да и воздух был затхл и уныл.

Теперь Гильза уже не удивлялся — отчего это Владимир Иванович большую часть времени проводит на работе и так не любит возвращаться домой.

А может, причиной была не бытовая неустроенность, а, скажем, эти пыльные черно-белые фотографии, застывшие на стене?

На одной из них был портрет самого Чигура — моложавого, несмотря на странный, обгоревший комбинезон, напоминающий противоперегрузочный костюм летчика-истребителя. Регистратор был снят в компании с двумя смутно знакомыми людьми. За спиной у них дымились и догорали какие-то обломки.

— С кем это вы? — спросил Гильза.

Чигур отвлекся от собирания сумки, задумчиво посмотрел на снимок:

— А, это? Не узнал, что ли? Это же Королев. И Курчатов.

— А… — протянул Гильза. Фамилии ему ни о чем не говорили, видимо, остались где-то за границей, очерченной пулей. — А что это там, сзади, дымится? На ракету похоже…

— Кое-что испытывали, — уклончиво сказал Чигур. — Не очень удачно, по правде говоря. После чего меня оттуда и… В общем, не хочу говорить об этом.

— А это кто? — Гильза указал на портрет молодого человека в военной форме.

— Сын, — коротко ответил Чигур и чиркнул «молнией» сумки. — Все, поехали!

Путь в аэропорт прошел без эксцессов. Возможно, помогали серебряные талисманы, а может, Паутина просто не замечала их, игнорирующих сотовые телефоны. Но в каждом взгляде Гильзе мерещился недобрый блеск — ведь он знал, что в Паутину бессознательно втянуты многие и многие из тех, кто бродил по зданию аэропорта, сидел в кафе, скучающе стоял у стоек регистрации.

Возможно, все это была обыкновенная паранойя. Ведь сидящая рядом, за столиком, Лю была совершенно спокойна. Ей ничего не стоило играть роль невесты, вывозимой на курорт состоятельным женихом. Она с готовностью смотрела на него, словно предлагая ему вступить в эту забавную и даже увлекательную игру. Она просто не могла понять, что он, Гильза, не может играть в то, что считает для себя более, чем серьезным.

Он вообще, несмотря на все старания, чувствовал себя не в своей тарелке. Надо отдать должное Зине, которая считала себя непревзойденным мастером стиля. Из серого и невзрачного курьера она довольно легко слепила «мачо», который, по ее представлениям, должен был «соответствовать» такой красотке.

Но это, как ни странно, лишь еще больше подчеркнуло пропасть между ними. Они молча сидели и любовались взлетающими за стеклом самолетами.