Карантин

Гильза подумал, что ни регистратор, ни оружейник, в действительности не представляют себе, как они будут «прекращать сеанс» и «вытаскивать» ныряльщика в темную неизвестность. Но голос Чигура придавал уверенности. Все-таки, умение брать на себя ответственность, в том числе, за жизни других — сильная черта. Такому еще стоит поучиться.

Щелкнул замок, и на водительское сиденье с объемистым пакетом в руках рухнул Кроль. Суетливо захлопнул дверь, протянул пакет регистратору.

— Вот, купил, подключился, — скороговоркой выпалил он.

— Оператора не перепутал? — прищурился Чигур.

— Нет, вроде тот самый… — неуверенно проговорил клерк.

— Коробка-то зачем? — недовольно произнес регистратор, разрывая картон и извлекая на свет дешевый мобильник. — И почему выключенный? Вот же ты… Времени-то у нас нет!

— Чего-то не подумал… — Кроль виновато хмыкнул.

— На чей паспорт подключался? — подозрительно спросил регистратор. — Тоже, небось, не подумал?

— Почему же? — обиделся Кроль. — Паспорт липовый, как и сказали…

— Молодец! — отозвался Чигур, глядя на крохотный экранчик. — Порядок, сигнал устойчивый, оператор наш!

— Давайте, давайте! — нетерпеливо потребовал Сан Саныч.

Он схватил телефон, придирчиво осмотрел, довольно крякнул. После чего вопросительно поглядел на регистратора. Тот, в свою очередь, обратился к замершему в ожидании курьеру:

— Готов?

— Готов… — Гильза облизал пересохшие губы. Из-под медного обруча на лоб стекали капельки пота.

— Тогда — с богом! — Чигур посмотрел на Сан Саныча. — Набирай тревожный номер Гильзы. Они его все равно уже знают…

Оружейник ввел четыре цифры и нажал «вызов». После чего приложил трубку к уху курьера — и прижал специальными медными скобами. Щелкнул тумблер — и кожа ощутила слабое, но довольно неприятное покалывание.

Дорога в ад была открыта.

На этот раз голоса не шептали. Они ворвались с неистовым ревом — словно над головой пронесся сверхзвуковой истребитель. Гильза бы заткнул уши руками — если бы в это мире у него было тело.

Это невозможно описать. Потому что нельзя передать словами единство простого человека с тысячами таких же, как ты. Бесконечное множество «Я», соединенное бестелесными голосами.

Голоса вгрызались в слух. И не только в слух: голоса здесь были всем — зрением, осязанием, самой мыслью. Они стремились опутать его своей сетью, сделать своим рабом — одним из тысяч уже сломленных, подчиненых, высосанных без остатка разумов.

И теперь Гильза чувствовал боль. Нестерпимое жжение — словно со всех сторон его кусали злобные осы.

Но в то же время он понял, что способен учиться — совершенствовать свою способность перемещаться средь множества агонизирующих разумов. Его больше не швыряет хаотично, меж совершенно случайных тел. Теперь нужно найти то вместилище информации, где хранится искомое. Паутина не имеет независимых баз данных. Как подлинный паразит, она использует для хранения информации тела хозяев.

— Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети…

Опасность! Этот мягкий женский голос принадлежит Паутине. Похоже, это уже не спонтанная борьба сотовых тварей за нового абонента — сейчас Паутина возьмется за него целенаправленно. Если она так оживилась — значит, цель близка. Главное успеть.

— Здравствуйте. Вы позвонили в службу поддержки…

Тепло! Здесь у этой «грибницы» что-то, вроде нервного узла — самые быстрые и емкие мозги. Интересно — кто это?

…Перехватило дыхание — и вот он за шахматной доской. Обдумывает ход, а напротив — уныло задумавшийся соперник. Рука тянется вперед и небрежно ударяет по кнопке таймера…

Уф… Надо же — шахматист! Гроссмейстер… Что ж, вполне логично.

— Чтобы узнать состояние вашего счета — нажмите «один»…

Голос все ближе. Надо торопиться.

…Снова ощущение невесомости — словно падаешь с большой высоты. Перед глазами — сонная аудитория.

— Рассмотрим теперь поведение этой функции в пятимерном пространстве. И чтобы усложнить задачу введем у уравнение новую переменную…

Вырвался, чувствуя в голове легкий шум. Нет, высшая математика не для него.

Может, здесь?

…Опять падение — и перед глазами стена. Стена с какими-то картинками. Наверное, веселыми. Но все равно непонятными. Почему все такое непонятное? Где мама?

— Сережа! Сережа, ты слышишь меня?