Карамелька для двух боссов

– Ну, здравствуй, Лизонька, давненько мы с тобой не виделись, – слышу голос, который снится мне только в сам страшных кошмарах.

Волосы сразу же встают дыбам, и я чувствую, как мне становится нечем дышать, мной овладевает паника, и чем дальше, тем хуже

– Все бегаешь и бегаешь, а долг твоего отца все повышается и повышается, знаешь ли. Проценты капают. Когда я увижу деньги?

Я чувствую его мерзкое дыхание на своем лице, гнилое, как и он сам. Внутри поднимается тошнота. Я еле держусь, чтобы меня не вырвало.

– Я… я же отдала в том месяце… – говорю я пересохшим горлом. Температура в моем теле сразу опустилась на несколько градусов, и морозный холод теперь проникает во все места.

– Эти жалкие кутарки мне не нужны! Так ты до смерти не расплатишься. Мое терпение на пределе! – он сдавливается мою руку сильнее, отчего вокруг глаз появляются слезы. Больно.

– Я… верну… скоро верну… – кое-как говорю, глотая истерику, которая уже подступает к моему горлу.

– Когда?! – кричит он, беря меня за лицо и больно сдавливая.

– Скоро… я обещаю … – кое-как мне удаётся сказать.

– Почему-то я тебе не верю, хотя в противном случае ты ведь знаешь, что с тобой будет?

Я знаю. И от понимания этого у меня все же начинается истерика.

– Ну, я все же напомню тебе, – продолжает он, – что я возьму тебя как свою персональную шлюху, будешь у меня ею двадцать четыре на семь, развлекая моих друзей и партнеров. Потом когда я наиграюсь, отдам тебя своим шакалам, как объедки с царского стола. Но они не побрезгуют, будут иметь тебя во все щели. И когда им надоест, и если ты еще будешь жива, в чем я сильно сомневаюсь, я продам тебя на Восток. Арабам нравятся белые девочки.

Мужчина еще больнее сжимает мое лицо, смотря, как ручьи слез катятся по моему лицу. Ему нравится меня пугать и видеть реакцию. Этот человек наслаждается своей властью и безнаказанностью. А мне страшно, я хочу жить, но знаю, что он не даст мне этого.

– Пока я терплю из-за твоей мачехи, знаешь ли, она роскошная женщина, – начал рассуждать он. – Но я боюсь, скоро она мне надоест, и я захочу тебя. Я знаю, что за этим мешковатым костюмом скрываются очень даже хорошие прелести.

Он отпускает наконец-то мою руку и больно щипает попу, начиная ее мять. Это еще более унизительно, а я даже не могу ничего сделать.

– Бл***, у меня уже встал, может, мое терпение кончится прямо сейчас…

И тут я понимаю, что если не оттолкну, то он и правда сделает то, что обещал. Его никто не остановит.

– Отпустите!

Не знаю, откуда у меня появляются силы, но я, в конце концов, вырываюсь, отходя от него на безопасное расстояние. Хотя если он захочет, его ничто не остановит.

– Я же сказала, что верну все! – говорю я, захлебываясь слезами.

Мужчина усмехается и явно не верит.

– Ну, хорошо, дам тебе шанс! Но будь благодарна своей тете. Сегодня я зайду к ней.

Он разворачивает и уходит. А я так и стою посреди заснеженной улицы, и меня сотрясает крупная дрожь. Вспоминаю про пакет с выпечкой и мою сумку. На улице уже зимняя каша, поэтому сумка пачкается, как и пакет.

Сейчас я не могу идти домой, там ОН с моей мачехой. Поэтому решаюсь зайти в ближайшую кофейню, чтобы хоть немного успокоиться. Я провожу там два часа до момента, когда сам официант вежливо просит меня покинуть помещение. Я уже давно расплатилась и просто сижу около пустого стакана с чаем.

– Да, конечно, все было вкусно, – торопливо благодарю официанта, хотя заказала только чай.

Быстро выхожу из кофейни и иду в сторону дома. Сейчас не хочу туда идти, я люблю свой дом, но не когда там ОН. Открываю дверь своим ключом и захожу внутрь, вижу его потертую обувь вместе с моей, и мне становится еще противнее. Направляюсь в зал и теперь слышу характерные стоны и скрип кровати. Хорошо, что это происходит не в зале, а в ее комнате. В комнате моего отца.

К горлу опять подступает тошнота, и я как можно быстрее прохожу в свою спальню. Моя комната самая маленькая и дальняя, но через нее открывается вид на чудесный зимний сад. Раньше я жила в другой комнате, когда мы с отцом были еще одни, жили вместе и были счастливы. Но моим сёстрам потребовались комнаты побольше, ведь они младше, и им нужно больше пространства для игр и развлечений. Поэтому с их переездом к нам, меня засели в эту маленькую. Раньше здесь была мастерская отца, но вот уже много лет здесь живу я. А его фигурки, которые он тут вырезал и мастерил, так и лежат на верхней полке шкафа, пылясь, и я не достаю их, чтобы не травить душу воспоминаниями.

Переодеваюсь сразу в свою пижаму. Обычно перед сном всегда принимаю душ, но сегодня этого делать не буду. Я не чувствую себя безопасно, когда в доме ОН. И они могу выйти из комнаты в любой момент.

Не читаю книги, как привыкла делать перед сном, – сразу же выключаю свет и укрываюсь одеялом. Но сна ни в одном глазу. Я так и слышу стоны Елены и характерные скрипы кровати.

Ненавижу!

Мне мерзко и противно. Это кровать отца, в которой они с Еленой спали вместе.

Какая ирония, он пользуется женой того, кто ему должен. Вернее теперь дочь расплачивается за его долги.