Карамель

Глава 1

Единственный жёлтый квадрат на третьем этаже, под самой крышей дома, в четыре часа утра проливал каплю света на тишину утреннего двора. Позволить себе нарушить её мог только редкий ветер, шмыгающий туда и обратно возле коричневой входной двери в подъезд.

Пустые лестничные площадки не выражали сегодня утром ничего необычного. Они оставались такими же унылыми. Впрочем, как вчера, позавчера и пять лет назад. Бетонные ступени, крашеные стены в грязно белый цвет, металлические почтовые ящики. Вот и всё что представлял собой широкий подъезд.

Стальная серая дверь на третьем этаже, которая ютилась в самом конце площадки, принадлежала тому же хозяину, который сегодняшним утром пренебрегал темнотой раннего утра.

С виду можно было сказать, что дверь закрыта. Но на самом деле замок не был защёлкнут, а дверная цепочка с другой стороны двери бездельно болталась. Любой опустивший дверную ручку вниз мог бы беспрепятственно попасть внутрь квартиры, затем очутиться в просторном коридоре и увидеть жёлтую полоску из-под закрытой двери. Не нарушаю установившейся тишины ещё со двора дома, тихонько дойти до двери, приоткрыть её и заглянуть в комнату.

В комнате можно будет увидеть человека сидящего на стуле перед большим кухонным столом. Заросшее бородой лицо, жёлтоватый оттенок кожи и длинные волосы вводят в заблуждения и не дают определить возраст этого человек. Но он определённо младше, чем, кажется на вид. Можно предположить, что ему около тридцати пяти лет.

Человек же этот, что странно, одет в костюм, белую сорочку и в четыре часа утра спокойно сидит на стуле перед столом и думает в тишине. На столе у него лежит лишь чистый лист бумаги и чёрная пишущая ручка. А рядом стоит бокал с бронзовой жидкостью.

Мужчина за столом периодически хватается за ручку. И когда шарик с чернилами уже почти готов коснуться девственно белого листа, рука мужчины замедлялась, не в силах опуститься ниже, и отбрасывает ручку обратно на стол. Затем он вздыхает, губы шевелятся в беззвучных ругательствах. А руки снова безжизненно свисают вдоль тела. Только одна левая нога нервно подёргивается под столом. Отбивая свой собственный успокаивающий ритм. Никому неизвестный.

А потом всё повторяется сначала. Мужчина откидывает голову назад и глядит на потолок, обращаясь за помощью. Вдыхает, поднимает обратно голову и начинает рыскать взглядом по сторонам. Но так нигде и не находя никакой помощи. Снова хватается за ручку. Однако опять безуспешно. Чернилам так и не удаётся впитаться в лист бумаги, чтобы остаться на нём.

И если пройти дальше через гостиную с кухней, мимо сидящего человека, то можно будет попасть в спальню, в которой стоит большая двуспальная кровать. По краям кровати вплотную стоят две тумбочки со светильниками. Справа в стене встроен шкаф купе с дверями в виде зеркал. И больше ничего нет, кроме окна, вид из которого открывается на тот же двор, в котором гуляет тишина. А затем из-за двери можно будет услышать резкий звон разлетающегося стекла, мужские крики и грохот. Как будто на пол упало что-то тяжёлое и огромное.

***

Чёрный кот, лежащий на каменной брусчатке в тени припаркованного автомобиля, лениво наблюдал, как перед его мордой проходят ноги в бежевых брюках с голыми щиколотками. Неторопливым шагом эти ноги, обутые в коричневые мокасины, завернули в темноту проулка, скрывшись из поля зрения кота, сверкнув на прощания лишь чёрными подошвами.

Даррелл Войт, завернул в этот тёмный проулок, только лишь для того чтобы спрятаться от ярко палящего солнца. Он остановился возле деревянных ящиков составленных друг на друга, которые ещё хранили в себе утреннюю прохладу. Даррелл опустил на них свою ладонь и оценил температуру. Удовлетворившись ею, он сел. Сидя на ящиках, он стащил свой коричневый мокасин с левой ноги и рукой растёр мизинец, который изрядно покраснел от неподходящего размера обуви.

Ноги Даррелла с детства имели небольшое отличие в размерах, но доставляли большую проблему с покупкой обуви и её использованием. Так как левая нога была чуть больше, то обувь Дарреллу приходилось покупать, подстраиваясь под неё, руководствуясь с детства советом родителей. Так он всегда и делал, но эта пара мокасин так сильно приглянулась ему, что он сразу захотел купить её. К его сожалению эта была последняя пара из старой коллекции и завоза таких мокасин других размеров больше не предполагалось. А размер этой пары подходил как раз, только для правой ноги. Решив, попытать счастье и попробовать разносить обувь, Даррелл протянул наличные продавщице и попросил пробить покупку. А сам остался какое-то время любоваться обувью перед зеркалом, чувствуя, как жмёт мизинец на левой ноге.

И вот уже прошло около месяц с момента покупки, а мокасины так и не разносились, но любовь к ним только росла. Прекратив растирать палец, Даррелл положил обувь на землю и придавил голой ступней, дав ноге немного отдохнуть.