Карабас и Ко.Т. Как исправлять ошибки

Рука невольно потянулась к висящей на поясе шпаге. В тот момент я был абсолютно уверен, что тонкое жало стали найдет глаз рептилии безошибочно. Но моя богиня мягко положила свою ладонь мне на пальцы и покачала головой.

– Ищите человеческого на вид мальчишку лет шестнадцати. Он сильный маг и воин. Но у него есть серьезная проблема. В глубине души он считает себя женщиной.

Среди собравшихся прокатились недоуменные смешки, а я вздрогнул. Я, наконец, понял, где мы, и о ком идет речь. Я повернулся к Ней, чтобы остановить, сказать что‑то, что‑то объяснить, как‑то разобраться в нелепом недоразумении, возникшем между нами, но змеи Ее волос взвились мне навстречу, злобно шипя, норовя схватить, поглотить, уничтожить. А Она все никак не поворачивалась ко мне лицом, чтобы своей прекрасной улыбкой уничтожить смертоносное наваждение.

Они снова ссорились, но на этот раз тихо, словно боялись нарушить чей‑то покой. Неужели мой?! Ух ты! А ведь и вправду!

– Все из‑за тебя! – шипела Леринея, не повышая, однако голоса. – Посмотри, до чего ты человека довел!

– Деточка, – голос Винсента был едва слышен, но его ядом можно было отравить все скромное население нашей башни, – это ты его своим визгом довела, а не я. Сама и разбирайся теперь со своим спасителем. Только я очень сомневаюсь, что он о твоем спасении пожалеть не успел.

Устами вампира, оказывается, тоже иногда глаголет истина. Кажется, я даже смогу терпеть его присутствие рядом. Если съесть не попытается.

– Оба‑у хороши‑у! – не остался в стороне Сириус. – Вам обоим в пору ему спасибо‑у сказать! Ты‑у, Винсент, и сам понима‑уть должен, что один бы ее‑у не защитил.

– Еще всякие клетчатые пугала для грызунов мне не указывали! – фыркнул упырь. – Не больно‑то оно мне и нужно было. Я просто просьбу друга выполнял.

– Ах, ты!.. – в голосе Леры снова прорезались визгливые нотки, и я почел за благо прекратить очередной скандал в зародыше.

Я потянулся, улыбнулся сидящей возле меня на полу компании и предложил:

– А может, продолжим за столом? Есть‑то как хочется!

Ну и чего спрашивается, они так на меня уставились? Они что, думали, я здесь помирать собрался? Вот еще! Не дождутся! Мне еще целую галактику спасти нужно!

– Ты бы хоть представился‑у, Ася, – укоризненно покачал головой кот. – А то‑у знакоство‑у ваше одностороннее.

– Ах, да, простите! – я смущенно поднялся, и гости последовали моему примеру. – Я маркиз в" Асилий де Карабас. Ученик великомудрого Аля де Барануса, звездочета, владеющего этой башней, – я на мгновение задумался: объяснять им все обстоятельно и по порядку, или обрисовать ситуацию в двух словах, а потом пускай задают вопросы? Распинаться было лень. – Должен сказать, что то ли Алю с учеником не повезло, то ли мне с учителем, но это исключительно я виноват в том, что вас пришлось сюда вытащить, – Леринея нахмурилась, Сыр фыркнул, а в оскале Винсента сверкнули клыки. Я перевел дух, зажмурился и выпалил: – Дело в том, что я приблизил приход Темного властелина в вашей галактике, и теперь всем обитаемым мирам в ней грозит неминуемая гибель, – сразу меня не убили, поэтому я рискнул открыть глаза и постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. – Если, конечно, вы любезно не согласитесь помочь мне предотвратить это пренеприятнейшее событие.

– Знаешь, – вампир смерил меня каким‑то странным взглядом, – лучше бы ты все же донес эту информацию до обеденного стола. А то ведь сдерживаться мне сейчас очень не просто, – он сделал маленький шажок по направлению ко мне и… улыбнулся.

Мне показалось, что я заглянул в глаза собственной смерти. Я почти почувствовал, как моя теплая живая кровь льется в эту ощерившуюся клыками пасть. Во взгляде Винсента была жажда убийства. Животный ужас всколыхнул в сердце одно единственное желание: оказаться как можно дальше от этого места и от этой ситуации, а в следующее мгновение я почувствовал, что проваливаюсь куда‑то спиной вперед, оттолкнулся, чтобы ускорить падение, потому что Винс потянулся за мной. Я услышал крик Леринеи, утробное урчание кота, шипение вампира, когда клетчатый паршивец впился когтями тому в спину и, наконец, звон посуды, посыпавшейся на пол от столкновения с моей филейной частью. Я только успел возмутиться, что это стало происходить как‑то слишком часто, а дальше – темнота.