Кара Дон Жуана

— А еще жизнелюбивы, — не унималась она. — Это я поначалу за жизнь цеплялась из-за тебя! Первые месяцы! Потом мне просто не хотелось подыхать в том вонючем трейлере, в котором мы обслуживали клиентов и жили в той вонючей стране! Не хотелось лежать в сухой, похожей на пепел, земле, под чертовым саксаулом или верблюжьей колючкой! Не хотелось, чтобы по моей ничем не обозначенной могиле ползали змеи и скорпионы… — Она яростно тряхнула головой, упрямая маленькая женщина, готовая спорить с самой смертью. — Я давно решила, что умру в нашем доме! И прах мой будет развеян над горами. Не съеден пустынными гадами, а развеян по ветру…

Андрей попытался притянуть ее руки к своему рту, чтобы поцеловать, но Кара вырвала их и спрятала на груди, будто его губы могли причинить ей вред.

— А потом, Андрюша, — после паузы сказала она, — я поняла, что очень хочу жить. Несмотря ни на что! Как я уже говорила, все шлюхи жизнелюбивы…

— Я рад, что ты не умерла.

— Я тоже…

— И я рад, что наконец-то тебя нашел… Вернее, встретил.

— А я нет. — Кара наконец повернулась к нему лицом и посмотрела прямо в глаза. — Я боялась этой встречи почти так же, как встречи со смертью…

— Почему?

— Я хотела остаться в твоей памяти той Карой.

— Для меня ты все та же.

— Для себя не та. — Она прикрыла глаза, сжала губы — складки у носа стали глубже — отвернулась. — И уже никогда не стану прежней…

— Придется постараться, потому что я больше не отпущу тебя…

— Зачем я тебе, Андрюша? Ты такой… такой красивый. Ты умный, добрый, судя по всему, богатый. Ты можешь выбирать любую! Зачем тебе я? — Кара сделала шаг назад, словно хотела убежать, но бежать было некуда — позади закрытое окно. — Может, в тебе жалость играет? Или кавказское благородство?

— Я люблю тебя, Кара, — просто ответил он.

— Что? — удивленно протянула она.

— Я люблю тебя.

— Такую?

— Я же тебе сказал, для меня ты все та же… — Андрей робко прикоснулся к ее лицу. Она не отстранилась. — Моя нежная маленькая девочка… — Он погладил ее по щеке, провел кончиком пальца по подбородку, коснулся губ. — Малышка с грязными пятками и цветком в волосах… Для меня ты навсегда останешься такой.

Кара схватила его руку, прижала к своим губам. И этот порывистый поцелуй был красноречивее слов. Андрей свободной рукой схватил Кару за талию, приподнял, усадил на подоконник. Втиснулся между ее колен.

— И я люблю тебя, — прошептала она, отстранив свои губы от его ладони.

Андрей обнял Кару, теперь уже двумя руками. Обхватил талию, худенькую спину, подрагивающие плечи — она целиком помещалась в его объятиях. Приблизил рот к ее влажно блестящим губам, нежно коснулся их языком. Он пробовал их на вкус, и несмотря на табачно-ментоловый душок, они были такими же сладкими, как раньше…

Сладкие губы, влажные глаза, пахнущая жасмином кожа, все такое же, как раньше… А значит, остальное неважно!

Кара перевернулась на живот, обняла руками подушку, зарылась в нее лицом и закрыла глаза. Андрей погладил ее по высохшим волосам, чмокнул в смуглое плечико. Она улыбнулась, вытянула ногу, втиснула пальцы между его бедер — она всегда так делала, потому что ступни ее постоянно мерзли, а лучшей грелки, чем его разгоряченное после ласк тело, и представить было нельзя…

— Расскажи мне все, — попросил Андрей.

— Зачем? — Она зажмурилась сильнее. — Я хочу забыть все это… Как страшный сон. Как кошмар — ведь у всех бывают кошмары!

— Тогда хотя бы скажи, как попала сюда, в Нидерланды?

— Приехала по липовым документам… — Кара буквально вдавила лицо в подушку, и ее голос зазвучал глуше. — Мне помог один человек… Он пожалел меня.

— Давно ты тут?

— Чуть меньше года.

— Значит, ты прожила в вагончике среди пустыни около пяти лет?

— Нет, там я задержалась только на два года. Потом меня перепродали… Меня и… еще одну девушку. Мы были слишком хороши для вагончика Али. На нас нашелся богатый покупатель, египтянин Джафар. У него уже было более-менее приличное заведение — не трейлер, а дом, и клиенты лучше — не контрабандисты-кочевники и не грязные солдафоны из так называемых миротворцев, а мелкие жулики, мелкие торгаши и даже мелкие чиновники-иностранцы… Один из последних, он работал в Ливийском консульстве, провез меня по свидетельству умершей жены на свою родину. Там я прожила в качестве его наложницы почти полгода, но сбежала, прихватив документы его сына. Парню было около двадцати, худенький брюнет с карими глазами, немного женственный, безусый, мы с ним походили друг на друга, как брат с сестрой…

— Ты переоделась мужчиной?