Капут

– Это подарок от моих верных усташей, двадцать килограммов человеческих глаз.

XIV Of their sweet deaths [261]

Луиза смотрела на меня широко раскрытыми глазами с выражением отвращения и боли на бледном лице.

– J’ai honte de moi, – сказала она тихо с жалкой улыбкой. – Nous devrions tous avoir honte de nous[262].

– Pourquoi devrais-je avoir honte de moi?[263] – сказала Ильзе. – Я вовсе не стыжусь. I’m feeling myself pure, innocent and virginal, as a Mother of God[264]. Война меня не касается, она ничего не может против меня. Je porte un enfant dans mon ventre, je suis sacr'ee. Mon Enfant! N’avez-vous jamais pens'e que mon еnfant pourrait ^etre le petit J'esus?[265]

– Нам не нужен еще один маленький Христос, – сказал я, – каждый из нас может спасти мир. Каждая женщина может родить нового Христа, каждый из нас может, насвистывая, взойти на Голгофу и, напевая, дать себя пригвоздить к кресту. Сегодня не так трудно стать Христом.

– Ca ne d'epend que de nous, – сказала Ильзе, – de nous sentir pures et innocentes comme la M`ere de Dieu[266]. Война не может меня замарать, она не может запачкать ребенка в моем чреве.

– Ce n’est pas la guerre qui nous salit[267], – сказала Луиза, – это мы, мы сами пачкаем наши мысли, каждое наше чувство. Nous sommes sales. C’est nous-m^emes qui souillons nos enfants dans notre ventre[268].

– Je m’en fous de la guerre[269], – сказала Ильзе.

– О Ильзе! – с упреком сказала Луиза.

– Don’t be so Potsdam, Louise; je m’en fous de la guerre[270].

– Давайте я расскажу вам историю о детях Татьяны Колонны, – сказал я. – Это тоже христианская история, Луиза.

– Я боюсь ваших христианских историй, – сказала Луиза.