Капсула Фарадея

Практически долетев до нужной каменой возвышенности, я вмиг изменил положения тела, падая ногами вниз. И в этот момент, я застыл над землёй в пару метрах. Меня удерживала еле уловимая взглядом воздушная голубая рябь. Через секунду она исчезла, и я наконец–то приземлился на чёрную гору.

Впереди, развалины из высоток. Слышались, выстрели и крики. Благо, они были еле уловимы. На этой горе, я пока что один.

— Так… и где ты? — начал я оглядываться.

Вокруг пустота…

Послышался свист ветра. Я поднял голову, увидев чёрную точку пикирующею к горе, на которой я и стою. И точка эта была толстой, массивной.

— Какого!?…

От шока я сделал пару шагов назад. В пяти метрах от меня, приземлился «Универсал». И вот только, это не персонаж, а какой–то танк. Наши различия чертовски бросаются в глаза.

Костюм, его основа, как и у меня. Это железный костюм с шлемом, на котором место глаз датчики красного цвета. Вот только «Универсал» малышки Евы был под три метра. Плечи широкие и на каждом установлены бластеры. На руках были выдвижные клинки. На поясе висели гранаты разного типа. На груди и на ногах установлены пластины красного цвета. От костюма исходила странная кровавая вибрация.

Над головой «Универсала» была шкала жизни и ник:

«Булочка с корицей 46LvL»

Мои глаза из датчиков прищурились. Самый тупой ник, который я вообще видел. Такой грозный аватар, и такое глупое название. Но, она еще ребёнок.

— Привет, Адам!

Голос её был искажённым, и больше напоминал мужской.

— Привет… что у тебя с голосом?

— Это модулятор голоса, — тыкнула она себе в горло, указав на маленький прибор, закреплённый в броню, — Просто… надо мной иногда смеются, когда слышат голос маленькой девочки. Правда, после издевок, все заканчивают на респауне.

Услышав знакомое слово, и вспомнив, что меня убили, и я не возродился в первом погружение, назрел вопрос:

— Так если игрока убьют, он возродится?

— Да, — кивнул Гигант, — У каждого три попытки. Умер три раза, на сегодня игра закончена. Можно будет зайти только на следующий день, когда на часах в реальности покажет «00:01». Возрождение происходит там же, куда ты приземлился в начале игры. В нашем с тобой случае, мы возродимся на этой горе.

— Понятно…

Уже есть хорошие новости. Видимо в моём первом погружение, из–за таймера и передачи гена «Фарадея», меня отключили в реальности.

— Теперь поговорим об «Искателях», — начала «Булочка с корицей» объяснять мои обязанности, — Или нас ещё называют «Отряд Фарадея». Мы, «Универсалы», можем увидеть куда больше чем те, кто просто выжил после погружения в первой капсуле. Чуть позже объясню, что это значит. У нас нет лидера. Каждый из отряда, должен играть и изучать мир. Наше главная задача «Исследования». Если ты найдёшь хоть что–то, что намекнет на зацепку, можешь созвать всех Искателей. Каждый отзовётся на помощь. Понятно?

— Да… — призадумался я. — Крул говорила, что было найдено две находки. Что это?

— Сначала я кое что тебе поясню. В этой игре нет людей, кроме игроков. Если это будущее, то люди куда–то все разом сгинули. Нет ни одной записи в электрон видео, ни каких–то либо бумажных записей. Даже останков нет. Ничего. Этот виртуальный мир скрывает правду. И её так просто не найти.

— Так что вы нашли!? — уже натерпелось мне услышать.

Универсал вздохнул, ответив:

— Первое — статуя плачущей девы в Штате «Гирак». На лбу этого изваяния оставлено число — 10055420. И вот я вернусь к тому, чем мы «Универсалы» превосходим обычных «Искателей». Никто не видит эти цифры, кроме нас, — я на секунду удивился, но перебивать не стал, — Второе, которое могут увидеть все Искатели, мы нашли скелет человека. Единственный в своём роде. До этого, мы думали, что такое найти не возможно. Но никто кроме «Искателей» его не видит. К нему нельзя прикоснуться, он неосязаем. На нём нет одежды. Он лежит в углу комнаты «44», здания «Y–05» в Штате «Зирон». И… на этом всё, — развела она руки в стороны, — Больше мы ничего не знаем. Остаётся лишь искать и исследовать мир вдоль и поперёк…. Ну, вроде бы всё. Чао!

— Стой!

Гигант «Универсал» уже хотел сбежать, но я вовремя схватил его за руку.

— А это… что мне дальше делать!?